— «Кровавая аллея», — пробормотал Тим. — Точно. Я видел этот фильм.
Потом мистер Макафи ненадолго заснул, а проснувшись, начал громко вспоминать о другой девушке, с которой познакомился в автобусе; она играла на тенор-саксофоне и только что ушла от белого музыканта, с которым жила. Они ехали из Чикаго на запад, сидели рядом на заднем сиденье над мотором и пели хором разные вещи, по очереди импровизируя, подражая джазовым инструментам, а потом ночью она спала, положив голову ему на плечо, и ее волосы сладко пахли и блестели в темноте; она вышла не доезжая Шейенна и сказала, что, пожалуй, поедет в Денвер; и он больше никогда ее не видел после того, как бросил прощальный взгляд на ее тонкую фигурку, бродившую возле старого кирпичного здания железнодорожной станции напротив автовокзала, среди допотопных — как в ковбойских фильмах — повозок, на одной из которых лежал ее футляр с саксофоном, и она помахала ему рукой, когда автобус тронулся с места. А затем он вспомнил о том, как однажды точно так же сам ушел от Джил, только было это уже в Лейк-Чарльз, штат Луизиана, в те времена, когда Кэмп Полк еще не утратил своего значения и на улицах толпами бродили пьяные солдаты, распевая:
О призыве я думал с неизбывной тоской,
Мне повестку вручили и отправили в строй,
и сказали: «Сынок, ты нам нужен —
Недобор у нас вышел большой».
Так попал я в Б.У.А.
— Что за Б.У.А.? — переспросил Гровер.
— «Будущие учителя Америки», — ответил мистер Макафи. — Крутая организация.
И Джил отправилась на север в Сент-Луис или куда-то еще, а он поехал домой в Бомонт, потому что его мать заболела. До этого он прожил с Джил два месяца в Алжире, городишке через реку напротив Нового Орлеана, — не так долго, как в Нью-Йорке, но дольше и спокойнее, чем в Лос-Анджелесе, и на этот раз они пришли к грустному негласному согласию, что здесь, на этой станции, полной пьяных бродяг, посреди болот, посреди ночи они неизбежно должны расстаться.
— Эй, Джил, — воскликнул мистер Макафи. — Эй, детка.
— Кого вы зовете? — спросил Гровер.
— Свою жену, — пояснил Тим.
— Джил? — произнес Макафи. Его глаза были закрыты, он словно изо всех сил старался их открыть. — Джил здесь?
— Вы сказали, что она приедет за вами, — напомнил Тим.
— Нет, не приедет. Кто тебе такое сказал, парень? — Его глаза внезапно открылись, пугающе белые.
— Надо ей позвонить. Эй? Хоган? Позвонишь ей от меня?
— Я Тим, — сказал Тим. — Какой у нее номер?
— В бумажнике. — Он достал из кармана потрепанный бумажник из коричневой кожи, битком набитый всякой всячиной. — Сейчас– И он принялся рыться в бумажнике, перебирая бумажки и вынимая старые визитные карточки агентств по трудоустройству, торговцев машинами, ресторанов, расположенных по всей стране; календарь двухлетней давности с расписанием футбольных матчей Техасского университета; фотографию, где был снят он сам в военной форме, улыбающийся рядом с девушкой в белом пальто, которая тоже улыбалась, потупив взгляд; запасной шнурок, прядь чьих-то волос в конверте с наполовину оборванным названием госпиталя в углу; старое водительское удостоверение армейского образца, давным-давно просроченное; пара сосновых иголок, кусочек язычка от саксофона, клочки и обрывки разноцветных бумажек. На одном таком листочке голубого цвета было написано «Джил» и указан нью-йоркский адрес и номер телефона.
— Вот. — Он протянул листочек Тиму. — Позвони ей за ее счет. Знаешь, как нужно звонить? — Тим кивнул. — Закажи междугородний разговор и попроси позвать мисс Джил…– Он щелкнул пальцами, вспоминая фамилию,-…Джил Пэттисон. Да.
— Уже поздно, — заметил Тим. — Может, она спит? — Мистер Макафи ничего не ответил. Тим вызвал оператора и заказал междугородний разговор. — Я должен назвать свое имя или нет?
— Нет, нет, скажи, что звонит Карл Макафи. — Связь как будто оборвалась. Когда телефонистка дозвонилась, никто долго не брал трубку.
— Нет, ее здесь нет, — ответил наконец мужской голос– Она уже неделю как уехала на Западное побережье.
— Вы не знаете другого номера, по которому ей можно позвонить? — спросила телефонистка.
