И представьте себе, коллеги, — гавловицкий водяной оказался настолько благоразумным, что последовал моему совету: поселился в одном из горячих источников Словакии и выкачивает из недр земли столько кипятку, что в этом месте непрерывно бьет теплый ключ. И в горячих водах его купаются ревматики, с большой для себя пользой. Они съезжаются туда лечиться со всего света.
Последуйте его примеру, господин Мадияш, — исполняйте все, что мы, врачи, вам советуем.
СЛУЧАЙ С РУСАЛКАМИ
— У меня тоже был один интересный случай, — заговорил доктор из Горжичек. — Сплю я раз ночью как убитый, — вдруг слышу кто-то в окно стучит и зовет: "Доктор! Доктор!"
Открываю окно.
— В чем дело? — спрашиваю. — Я кому-нибудь понадобился?
— Да, — отвечает мне какой-то встревоженный, но приятный голос. — Иди! Иди, помоги!
— Кто это? — спрашиваю. — Кто меня зовет?
— Я, голос ночи, — послышалось из мрака. — Голос лунной ночи. Иди!
— Иду, иду, — ответил я, как во сне, и поспешно оделся.
Выхожу из дома — никого!
Признаюсь, я струхнул не на шутку.
— Эй! — зову вполголоса. — Есть тут кто-нибудь? Куда мне идти?
— За мной, за мной, — нежно простонал кто-то невидимый.
Пошел я на этот голос прямо по целине, не думая о дороге, сперва росистым лугом, потом бором. Ярко светила луна, и все застыло в ее холодных лучах.
Господа, я знаю здешние края как свои пять пальцев; но той лунной ночью окружающее казалось чем-то нереальным, какой-то феерией. Иной раз узнаешь какой-то другой мир в самой знакомой обстановке.
Долго шел я на этот голос, вдруг вижу: да ведь это Ратиборжская долина, ей-богу.
— Сюда, сюда, доктор, — опять послышался голос.
Будто блеснув, всплеснула речная волна, и стою я на берегу Упы, на серебристом лугу, залитом луной.
А посередине луга что-то светится: не то тело, не то просто туман; и слышу я — не то тихий плач, не то шум воды.
— Так, так, — говорю успокоительно. — Кто же мы такие и что у нас болит?
— Ах, доктор, — произнесла дрожащим голосом маленькая светящаяся туманность. — Я — просто вила, речная русалка. Мои сестры плясали, и я плясала с ними, как вдруг, сама не знаю почему, — может, о лунный луч споткнулась, может, поскользнулась на блестящей росинке, — только очутилась я на земле: лежу и встать не могу, и ножка болит, болит…
— Понимаю, мадемуазель, — сказал я. — У вас, как видно, фрактура, иначе говоря — перелом. Надо привести в порядок… Значит, вы — одна из тех русалок, что танцуют в этой долине? Так, так. А попадется молодой человек из Жернова или Слатины, вы его закружите насмерть, да? Гм, гм. А знаете, милая? Ведь это безобразие. И на этот раз вам пришлось дорого за него заплатить, правда? Доигрались?
— Ах, доктор, — застонала светлинка на лугу, — если б вы только знали, как у меня ножка болит!
— Конечно, болит, — говорю. — Фрактура не может не болеть.
Я стал на колени возле русалки, чтоб осмотреть перелом.
Уважаемые коллеги, я вылечил не одну сотню переломов, но скажу вам: с русалками трудно иметь дело. У них все тело сплошь из одних лучей, причем кости образованы так называемыми жесткими лучами; в руку взять нельзя: зыбко, как дуновение ветерка, как свет, как туман. Извольте-ка это выпрямить, стянуть, забинтовать! Доложу вам, дьявольски трудная задача. Попробовал было паутинками обматывать, — кричит: "Ой-ой-ой! Режут, как веревки!" Хотел иммобилизировать сломанную ножку лепестком цветка яблони, — плачет: "Ах, ах, давит, как камень!" Что делать? В конце концов снял я блик, металлический отблеск с крыльев стрекозы, или либеллы, и приготовил из него две дощечки. Затем разложил лунный луч, пропустив его сквозь каплю росы, на семь цветов радуги, и самым нежным из них, голубым, привязал эти дощечки к сломанной русалочьей ноге.
Это было сущее мученье! Я весь вспотел; мне стало казаться, что полная луна жарит, как августовское солнце. Покончив с этой работой, сел рядом с русалкой и говорю:
— Теперь, мадемуазель, ведите себя смирно, не шевелите ножкой, пока не срастется. Но послушайте, душенька, я вам, с подругами вашими, просто удивляюсь: как это вы до сих пор здесь? Ведь все вилы и русалки, сколько их ни было, давным-давно в гораздо лучшие места перебрались…
