— Тьфу ты, срам какой, — кричит этот тип. — Лена, поехали. Серёжик, иди к деде на ручки.
И ушли. Брюнетка на кухне посудой гремит моей. Наташкиной. Нашей посудой гремит. Сторожит, стало быть, меня. Зачем?
Где же Наташа, блин? Наверное, Олесю забирала и в садике задержалась…Хотя чего там задерживаться. И как вовремя, самое главное.
Брюнетка Таня эта вышла из кухни и говорит:
— Ау, — говорит.
Я смотрю на неё молча. Потом говорю:
— Развяжи.
Секунду я думал, что развяжет.
— Позже, — говорит так нехорошо. У меня снова заныло в пятках, как тогда, утром, когда Гриша приходил. Эх, Гриша, надо было пойти с тобой… Вот мне и наказание. Магический, ёкарный бабай, реализьм как он есть. Я потом понял, что вот именно в этот момент у меня в голове мелькает какая-то мысль. Но я её не поймал.
Секунд пять она на меня так смотрела, потом пошла в зал и принесла нашу свадебную карточку в рамке.
— Сейчас мы, — говорит, — кое-что проверим.
Я не реагирую, а она мне под нос карточку суёт.
— Гляди, — говорит.
Я отворачиваюсь. Кажись, и правда, извращенка. А нам почти не страшно, ай-яй-яй…
— Гляди, дурак, — просит почти. — А то порву.
Я дрогнул здесь, конечно — из-за Наташки, главным образом. Я и так, в общем, уже покойник, а если и свадебная фотка исчезнет, то вообще.
Гляжу —
— и снова поплыло всё перед глазами.
На снимке мы с этой Леной вдвоём в свадебных костюмах!
На снимке мы с Леной в свадебных костюмах!
На нашем с Наташей снимке! В рамке, которую заколебались искать по всем магазинам!
Да что ж вам ещё надо-то, суки вы рваные?
Я, кажется, это вслух сказал. Брюнетка подошла поближе:
— Же-енечка, — говорит. — Ты не пониматеньки ничеготушки. Это обычное дело, когда тебя кусает Он. Благодари его, что он тебя заметил. Ты его разбудил, а он тебя тяпнул. Ты теперь, Женечка, избранный. Укус его — это милость, это счастье, это знак. Про знаки знаешь? На каждом шагу у нас знаки. Ветер судьбы шевелит листья древа нашей жизни, и на каждом листочке — его отпечаток. Тот, кто дремлет в реке…
— Ты про что вообще? — спрашиваю. Тупым таким голосом. Отрезвляет таких дамочек моментально.
Эту не отрезвило. Она присела рядом и продолжила:
— Есть Тот, кто дремлет в реке. Река — имеется в виду всё это, — она описала рукой круг. — Жизнь наша.
— А, понятно, — сказал я. — И он, значит, дремлет по жизни.
— Да, — нисколько её не задели мои слова. — Но иногда он просыпа-а-ется.
Интонации её стали одновременно и игривыми, и таинственными.
— Показывает нам хво-о-стик. Спи-и-нку. Или зу-у-убки — кому как повезёт. Как крокодил. Он, собственно, и есть крокодил. Крокодил всех крокодилов.
— В гости приходила большая крокодила, — сказал я.
— Ну вот он показался и укусил тебя. А мог утащить. А он просто укусил. И теперь ты немножко другой. И жизнь твоя другая. И вот так всё…
Не успела она закончить.
У нас снова были гости, но на этот раз никто не звонил и не стучался, а тупо выбили дверь, тяжеленную внутреннюю деревянную дверь. Прямо на меня.
Что-то хрустнуло в районе моего затылка, и стало темно.
Но я успел подумать: всё, умер.
Ан нет.
Открываю глаза.
Сидит какой-то мужичок не совсем русского вида, а вида, прямо скажем, откровенно семитского — чернявый, горбоносый, наглый — и хлещет меня по мордасам. Надо отдать должное, безо всякого удовольствия хлещет, исключительно по разнарядке, так сказать, сверху. Я открываю глаза, болбочу что-то — всё, всё, отстань, мол. Он выдаёт мне ещё оплеуху и закругляется, а я диспозицию оцениваю.
По-прежнему связанный, и по-прежнему в прихожей, но уже не лежу, а сижу. Прислонили меня к стеночке — не из-за заботы обо мне, чувствуется, а чтоб под ногами не путался, скорее. В квартире гул, басят мужские голоса. Человека четыре-пять, вместе с семитом этим.
Голову поворачиваю — и будто медным тазом мне по башке шваркнуло, потому что вижу я часть дивана, а на диване лежит давешняя моя пассия, Таня-брюнетка, с тонюсеньким красным ожерельем на шее, и язык вывален набок. Тихо лежит и спокойно, потому что, ясно-понятно, безнадёжно мёртвая. Удавили родимую мои гости. Насовсем.
И здесь я испугался по-настоящему. Адреналин скакнул так, что чуть-чуть не вырвался из этого скотча.
