— А вдруг он не сумеет скрыться?
— Если обстоятельства потребуют от него убежать во что бы то ни стало, а он окажется не в состоянии этого сделать, значит, перед ним встанет невыполнимая задача. Для его мозга это — неразрешимая проблема. — Он подошёл к Уильяму Смиту, расстегнул на нём пиджак, затем рубашку и указал на маленькую красную кнопку, вмонтированную в мощную грудь. — Вот он, выход из всех подобных ситуаций. При невозможности выполнения задания в силу того, что робот не находит выхода из создавшегося положения, он нажимает на эту кнопку.
— И?..
— Как бы ни казался незначителен по размерам заложенный в него заряд, этот сигнал вызовет взрыв огромной мощности. И все его внутренние органы буквально испарятся. Его останки разметёт в виде охотничьей дроби на четверть мили вокруг. Противник сможет констатировать лишь то, что в данном случае речь шла о существе, изготовленном из металла.
— А робот надёжно запрограммирован на такое решение? — не унимался Клюге.
— Конечно. Он просто не может поступить иначе. Роботы лишены инстинкта самосохранения.
— Ещё один вопрос. Это творение ваших рук невольно заставляет меня вспомнить о чудовище Франкенштейна. И вот тут-то я задаю себе вопрос: а что, если он сойдёт с ума?
— Что вы подразумеваете под этим?
— По заложенной в нём программе он обязан концентрировать свои лучи на тех, в отношении кого получен приказ на устранение. Но в ваших отчётных документах вы утверждаете, что наделили его способностью к мышлению в рамках необходимого. А что, если ему придёт в голову прикончить кого-либо по своей воле? Вас, например?
Шпайдель даже не стал утруждать себя ответом на вопрос. Он привёл в порядок одежду Уильяма Смита, вставил тому в спину специальный ключ и повернул на полоборота. Фигура ожила. Шпайдель встал ровно в двух ярдах от робота и пристально взглянул ему в глаза.
— А теперь отдайте ему такой приказ, — предложил он Клюге.
— Убей его! — рявкнул Клюге, не колеблясь ни секунды.
— Я не могу сфокусировать лучи на своих создателях, — ровным, спокойным голосом ответил Уильям Смит.
— Почему не можешь?
— Это функционально не предусмотрено.
— Он наделён специальным контуром, блокирующим подобное распоряжение, — пояснил Шпайдель. исходя из принципа, что его слова доступны пониманию Клюге. — Он не сможет спровоцировать кровоизлияние в мозг ни у меня, ни у Вюрмсера. Кстати, и приказы он исполняет только те, что исходят от меня или моего коллеги. — Шпайдель любезно улыбнулся генералу. — Вот если бы Вюрмсер воскликнул: «Убей его!» — мы все полегли бы на месте.
— Почему? — сорвалось с губ ошарашенного Клюге.
— Подобное распоряжение поставило бы Смита перед неразрешимой проблемой. Результат: произошёл бы отменный взрыв.
Он протянул список, составленный Клюге. Уильяму Смиту:
— Приказываю: нацелить ликвидационный взгляд вот на этих людей и вернуться сюда как можно скорее.
— Слушаюсь, — ответил Уильям Смит. Тонкими, столь похожими на человеческие пальцами он сложил лист пополам. Затем снял шляпу с вешалки, непринуждённо надел её и вышел. Клюге наблюдал за его действиями с нескрываемым интересом. Едва захлопнулась дверь, как он тут же полюбопытствовал:
— Сколько времени он может работать?
— Триста дней.
— А если произойдут непредвиденные длительные задержки в пути прежде, чем он сможет выполнить задание? Что, если иссякнет энергия до того, как он вернётся сюда? Предположим, он израсходует всю энергию и встанет пень-колодой? Тогда-то уж непременно найдётся кто-нибудь, кто подберёт эту игрушку, способную раскрыть столько секретов, не так ли, господа?
— Это невозможно, — отмёл его предположения Шпайдель. — Как только он поймёт, что не сумеет вернуться в обусловленные сроки, у него немедленно возникнет мысль, что он должен действовать в режиме «невозможного приказа». Это обязательно породит проблему неразрешимости ситуации. А ответ на неё только один — самоуничтожение. — Он шмыгнул носом, проявляя явное раздражение, и добавил. — В любом случае выполнение поставленного сейчас задания не должно занять у него более шестидесяти дней. А он рассчитан на срок, превышающий этот в пять раз.
