— Зачем?
— Как зачем? — не поняла Шура. — Кольцо… золотое.
— Ну, и зачем ей твое золотое?
— У всех кольцы.
— Не у всех, — ответил Федор. — У меня, например, нет.
Шура лишь руками развела.
— Родной дочери жалеешь?
— Не жалею. А вот зачем, не пойму. У нее же есть кольцо или два, не упомню.
— Э-э-э… — осуждающе протянула жена. — Считака. У людей все руки в золоте.
— А ноги? — спокойно спросил Федор. — На ноги еще никто не надел. Или в чирики не лезут?
— Мелешь несусветное, — отмахнулась жена. — А вот другие отцы…
— Погоди, — остановил се Федор. — Погоди. Я, мать, и вправду пожалел. Я, понимаешь, такую штуку задумал, — доверительно проговорил он. — Большие нам деньги могут понадобиться. Задумал я, мать, за границу поехать, — выложил он и глядел на жену.
— Ку-уда? — изумленно вопросила жена н вдруг понизила голос до шепота и даже пригнулась: — Господь с тобою, Федя… Какая еще граница? Чего ты удумал?
— Не граница, а заграница, — уточнил Федор. — Заграничное путешествие. А чего, мать, прожили мы с тобой всю жизнь и дальше города, толчка да базара и носу не казали. А вот положим… — озорная мысль мелькнула в голове Федора, и он рассмеялся. — Ты помнишь, как в том году в городе мы негра видели, а? Черный такой, страшный? Припомнила?
Шура молча кивнула головой, не понимая, куда муж клонит.
— Ну, вот… Одного увидали — и то чуда какая. Глядели-глядели… А теперь возьмем мы с тобой да поедем в Африку, где все такие черные, как один. Представляешь? Стоим посеред улицы, а вокруг одни черные текут и текут, как тараканы. Вот такой махонький идет, а уже черный донельзи, прям жуковый.
— Дите черное? — не поверила Шура.
— Смоляное, — отрубил Федор.
— Какая беда…
— А мы с тобой стоим и глядим. Понимаешь?
— Фу… Забил ты мне голову, с черными со своими. Во сне они тебе, что ль, привиделись?
— В каком во сне? Я тебе говорю, путевку давай купим и поедем.
— Не плети, плетун… — отмахнулась Шура. — Я тебе в дело говорю…
— Она в дело, — начал терять терпение Федор, — а я вроде так, алялякаю сдуру. Ты вот слухай меня. Африка не Африка, а в Бельгию я поеду. Имеются путевки, я узнавал. Больше никуда пока нет, есть в Бельгию. Вот я и спрашиваю: поедешь ты или мне одному заказывать? Пятьсот рубликов путевка стоит. Мне бы хотелось, чтобы и ты проехалась, тоже свет увидала. Бельгия тоже интересная страна, там король имеется. Болдуин какой-то. Болдуин… — рассмеялся Федор. Балда… Правда что Балда. Вроде уж и думать забыли об этих царях. А здесь на тебе, Болдуин. Поглядеть на него, а? А может, и поговорим. Вполне возможно, он с русскими тоже поговорить захочет, а мы скажем, чего это ты, парень, в короли-то влез?
Шура наконец опамятовалась, все поняла и ударилась в слезы.
Или другое. Читали на работе лекцию о международном положении. Лектор языкатый попался, толково все объяснил: про империалистов, про гонку вооружения. Про нас сказал уклончиво, но вполне понятно: тоже, мол, не дремлем, кое-что есть. Слушали лекцию внимательно. Федор, как и все, сидел, вопросов не задавал. Но когда вышли из красного уголка, задымили, он сказал с горечью:
— Хреновое дело получается.
— Чего? — не поняли его.
— Вот и чего… Никак мирно жить не можем. Заседают, ездят, а все козе под хвост.
— Тебя бы туда, — засмеялся кто-то. — Ты бы враз договорился.
— А чего, — ответил Федор, — и нашел бы что сказать. — Он на минуту задумался и добавил вполне серьезно:- Может, и скажу. В свое время.
— Либо уже зовут? В Москву или подале?
— Вряд ли… — честно признался Федор. — Кое-где не кругло.
— Вот то-то… — добродушно засмеялись вокруг.
Но Федор от своего не отступился.
— Звать нас не зовут. И, видать, не дождемся. Но мы можем и сами прийти, значительно произнес он. — Делаем так. Я лично покупаю путевку в Бельгию. Пятьсот рубликов. — Про Бельгию уже слыхали и потому не удивились. — Приезжаю. Всякие там экскурсии и прочее. Однажды я делаю левый поворот, втихаря. Сажусь в такси и говорю: вали, кореш, в это самое, где они собрались, на конференцию, заседают. Подкатываю…
— Ворота открываются, — продолжили за Федю, — и объявляют: его благородие Федяка Чинегин из Калача, с улицы Демьян Бедный.
