Шура горестно глядела на мужа. Она видела: подступила болезнь. И не ошиблась.
За ужином Федор сидел тихо, но вдруг поднял от еды глаза и сказал:
— Вот ведь какая зараза… во, малюсенькая, нет ничего, а что получается…
— Что получается? — спросила жена.
— Дерево, — ответил Федор. — Семечко, вот семечко от яблони, от груши, положим, ну, любое, — объяснил он. — Я вон в лесхозе видел, сосны сажают, семена. Веришь, прям блошиное зерно. А что получается?
— Что получается? — упавшим голосом повторила жена.
— Дерево, — окончательно отставил еду Федор. — И ты погляди, из этой блохи какое огромное дерево вырастает. Прямо немыслимое. И они ведь не перепутаются, — удивленно говорил Федор. — Из груши — груша, из яблочного семечка — яблоня, карагач там, положим, или верба — только свое. А почему? Оно же вот… Не видать, — отмерил самую чуточку на ногте Федор и жене показал. Кто же там сидит и командывает? А? Вот они взяли бы и перепутались. Хотя бы промеж себя, в яблонях. Они же семечки одинаковые, «яндыковка» там или «симиренко»… Но семечки одинаковые… — не на шутку заволновался Федор. Они б взяли да перепутались. Ведь они откуда знают, какими расти… Яблоня да яблоня. А вот тебе и яблоня… — развел он руками. — Они, выходит… Каждому свое, — уважительно проговорил он. — Все по закону.
Он замолчал, наморщил лоб в страдальческом раздумье, пожаловался жене:
— Не могу докумекать… Ведь все это оттуда идет, матерьял-то, — показал он на землю и гребанул руками. — Корни одинаковое оттуда берут, воду, удобрения всякие. Рядом растут ведь, на одном огороде. Корни-то эти прям переплетаются, сплел он узловатые пальцы рук. — Ты ж ведь садишь по картошке редиску. Тут же укроп, трава всякая. И все одинаково землю сосут. Но вот потом… — задумался он. — Как они все по-своему строят? Тот редиску, тот помидорину. Всяк свое.
— Так уж положено, — мягко сказала жена.
— Положено-то положено… Но как? — изумленно спросил Федор. — Ведь не дурак же я, — похлопал он себя по лбу. — Ведь могу соображать. Как стол, например, делается, — шатнул он стоящий перед собой стол. — Дом, например. Или машина. Сложная техника, а я ее с закрытыми глазами вижу, — зажмурился Федор. Карбюратор, зажигание и прочее. А здесь не соображу, — огорчился он. — Как там все это происходит? Ну, корни… воду, положим, сосут. А дальше?..
Федор закрыл глаза, пытаясь представить длинные, в подземной тьме ветвящиеся корни. Представил. Но дальше башка не варила.
Башка-то не варила, а над землей стояла такая красота.
Он поднялся, в досаде закурил, вышел из кухни. Жена, болея душой и страдая, глядела ему вслед, потом выговорила негромко:
— Не надо бы тебе, Федя, головку натруждать. Она ведь у тебя еще нездоровая. Пожалел бы ее.
— А-а, ерунда, — отозвался Федор.
Но жена твердо знала, что все это не ерунда, а болезнь и горе. И приключилось все это…
Случилось все это нежданно-негаданно. Работал Федор в автоколонне, шоферил. Как-то привез на стройплощадку шифер. Пока разгружали, он стоял, с мужиками беседовал. Тут и случилось. Брус с лесов оборвался. Хороший брус, тридцать шесть на двадцать четыре. И Федору по голове. Добро хоть вскользь задел, а не прямо в лоб ошарашил. Но и вскользь хватило. Брус — не бабья скалка. Увезли Федора в больницу плохого. Первые дни он на ладан дышал. Потом оклемался. Но врачи ему лежать приказали. Лежать и не подниматься. Сотрясение мозга болезнь называлась. Штука серьезная. При ней главное — покой. Иначе можно дураком на всю жизнь сделаться. Пришлось лежать. Больше месяца Федор с кровати не поднимался. Тяжело было, но выдержал. Выписали его здорового. Правда, насчет выпивки предупредили. Чтобы целый год и нюхать забыл. Голова штука серьезная. Федор это понимал и врачей слушался. Слушался, и доктора его не обманули. Чувствовал он себя хорошо, снова за баранкой сидел. Словом, не жаловался.
Но Шура, жена его Шура, иное замечала, нехорошее. Да и не она одна, если честно говорить. Видели и другие. Да и как не увидеть…
Задумала как-то Шура младшей дочери колечко золотое подарить ко дню рождения. От отца с матерью. Обещали ей хорошее колечко достать с камнем. Деньги были. А Федор вдруг на дыбы:
