— Это не так, — ответил Фогель, борясь с ощущением, что он попал в рассказ Шервуда Андерсона. — Честно говоря, я бы с удовольствием с вами переспал, но вовсе не по тем причинам, которые вы назвали. Если бы вы сказали «Фогель, ты, конечно, странный тип, но сегодня ты меня завел, и я хочу заняться с тобой любовью»… Можете так сказать?
— Если вы предпочитаете оральный секс… — сдавленно прошептала Люси.
— Искренне вам благодарен, — сказал он с нежностью. — Я предпочитаю обнимать женщину. Не соблаговолите ли ответить на мой вопрос?
Люси Мэттьюз била дрожь. Наступил прекраснейший миг за все проведенные на семинарах годы.
— По правде говоря, так я сказать не могу.
— Что ж, очень жаль, — вздохнул Фогель. — Однако я польщен тем, что вы сочли возможным разоблачиться в моем присутствии.
Она натянула валявшееся у ее ног платье и испарилась. Фогель об этом искренне сожалел, поскольку единственная женщина, с которой он переспал за лето, юная горничная из отеля в Буффало, где он останавливался в июне, нанесла ему жестокий удар.
— Мистер Фогель, вы о чем-то задумались? — спросил его Гэри.
— Так, пустяки, — ответил Фогель.
— Наверняка придумали тему для рассказа.
— Может, что и выйдет.
Когда семинар закончился, Гэри, ждавший Фогеля у павильона, где проходили лекции, чтобы отвезти его на вокзал, спросил:
— Мистер Фогель, как вы думаете, из меня выйдет настоящий писатель?
— Все зависит от вас. От того, как вы себя проявите.
— Я буду стараться, но мне очень важно, чтобы вы в меня верили.
— Даже если я не буду в вас верить… В конце концов, кто такой Эли Фогель — всего лишь человек, пытающийся найти свою дорогу.
Фогель улыбнулся юноше и — сам не понимая почему — не смог подавить порыва и сказал:
— Надо укреплять свой дух.
Юноша жмурился на ярком солнце.
— Я счастлив, что мы с вами оба писатели, мистер Фогель.
Следующей весной, весной дождливой, Фогель, проходя в насквозь промокшем плаще и шляпе по залу периодики Нью-Йоркской публичной библиотеки, случайно снял с полки какой-то университетский журнал и в оглавлении увидел имя Гэри Симсона, он опубликовал там рассказ под названием «Муки творчества». Он удивился: они с Гэри переписывались, но тот ни словом не обмолвился о своей первой публикации. Может, рассказ был не из лучших? Проглядев его, Фогель убедился: да, не из лучших; впрочем, не упоминал о нем Гэри не поэтому. Истинная причина повергла Фогеля в уныние.
Героем рассказа был некий мистер Л.Е. Вогель, язвительный и эгоцентричный, впрочем, не законченный мизантроп, писатель средних лет, с изуродованной ногой, носивший летом изо дня в день белый костюм с длинноватыми брюками, старомодную соломенную шляпу и один и тот же желтый вязаный галстук. Это был невысокий человек с громким смехом, которого он сам смущался, любивший, несмотря на хромоту, пешие прогулки. Как-то летом он преподавал на писательском семинаре в Сиракузах, штат Нью-Йорк. Там писатель влюбился в молоденькую студентку, работавшую в гостинице, где он жил две недели, пока читал лекции. Она переспала с ним — ей льстило то, что он автор двух романов. Одного раза ей, однако, хватило, но Вогеля, отведавшего юной плоти, зацепило всерьез. Он влюбился в эту девицу, двадцатилетнюю шлюховатую блондинку, и постоянно донимал ее торжественными предложениями руки и сердца, пока не надоел ей окончательно. Чтобы избавиться от него, она подговорила своего дружка открыть отмычкой номер Вогеля и устроить ему какую-нибудь гадость. Вогель принимал, как обычно, ванну перед ужином, когда кто-то заорал: «Пожар! Все на улицу!» Он выскочил из ванны, дружок схватил его за руку и вытолкнул в коридор, после чего захлопнул дверь номера и скрылся. Голый писатель бродил — ни дать ни взять мокрый зверек — по огромному коридору гостиницы, стучался во все двери, которые тут же захлопывались у него перед носом, пока наконец некая пожилая дама не дала ему покрывало, замотавшись в которое он позвонил управляющему и попросил ключ от своего номера. Вогель, чье сердце было разбито — он понял, что все подстроила девица, и догадался почему, — собрал вещи и покинул Сиракузы за неделю до окончания работы семинара.
