— А что, такие планы есть?
— Ты опять упускаешь одну важную деталь, — пожурил ее Вий. — У эльфов планов не бывает. Мы просто принимаем течение жизни таким, каково оно есть, не пытаясь прогнуть его под себя.
— Ага, — Май хохотнул, — нам и так неплохо.
— Тогда какого времени вы ждете? — подозрительно спросила Машка, в которой неожиданно проснулась патриотка.
В конце концов, она тоже человек, и коварные планы, вынашиваемые остроухими интриганами, непременно должна выяснить. Хотя бы ради благополучия собственной расы. А то мало ли что вчерашним товарищам в голову взбредет? Может, они спят и видят, как бы геноцид устроить.
— Какие плоские мысли плавают в твоей голове! — укоризненно сказал Вий. — Голова, знаешь ли, не место для помойки. Учись разводить в ней мысли полезные, а не всякий мусор.
— Извини, — примирительно произнесла Машка, шаркнув ногой по земле.
— Ничего, — отозвался эльф. — Многие люди реагируют на мои предчувствия именно так. Понимаешь, я умею слушать мир. А он говорит мне, что люди утомили его.
— Чем это? — обиделась за человечество Машка.
— Люди слишком шумные и капризные создания. Они не умеют находить компромиссы и жить в согласии со всеми прочими существами. Им непременно нужно утвердить свое главенство и превосходство над окружающими. Такими они созданы, но миру трудно выносить их претензии. Он уже начал слабеть и болеть. Эльфы гораздо более приспособлены к тому, чтобы жить здесь, да и вообще где бы то ни было. Когда мир начнет лечить себя, все изменится. И однажды, рано или поздно, эльфийский триколор будет реять над всем миром. — Вий улыбнулся. — Может быть, я и не доживу до этого, но так будет.
— Надейся-надейся, экстремист эльфийский! — пробурчала Машка.
— Надеяться могут люди, а эльфы — знают, — просто ответил Вий. — Вот я знаю про триколор.
— Кстати, а какие цвета входят в ваш триколор? — поинтересовалась она, чтобы сменить политическую тему на менее опасную.
— При чем тут цвета? — удивился Вий. — Триколор — это такие священные для нашей расы штаны с глазами и ушами, для которых нет тайн в мире. Это символ эльфийского образа жизни, символ свободы.
— Хм, а почему именно штаны? — спросила Машка.
Вий пожал плечами.
— Так исторически сложилось. Спроси какого-нибудь работника музея эльфийской культуры.
— А у меня есть предположение по этому поводу, — ухмыляясь, оповестил их Май.
— Поручик, молчите, — сквозь зубы пробормотала Машка.
— Штаны, — продолжил Май, — это символ нашей мужской силы, красоты и...
— Ты еще скажи — добродетели! — не выдержала она. — Ладно, я передумала. Я не хочу знать, почему именно штаны. В конце концов, это ваше внутреннее эльфийское дело.
— Нет, штаны — это внешнее эльфийское дело, — задумчиво сказал Вий. — Внутреннее эльфийское тоньше, возвышеннее. Вероятно, это талант и дух. Один из моих знаменитых предков даже написал по этому поводу балладу. Она так и называлась: «Внутреннее и внешнее». Только про людей. Что снаружи люди — светлые и гладкие, а внутри у них — кишки и потемки. Я бы тоже что-нибудь написал, если бы у меня было свободное время.
Машка взглянула на него скептически, но почти сразу же улыбнулась. Нет, Вию непременно следовало стать историком. Собраться, перебороть свою истинно эльфийскую лень и переквалифицироваться из садовников в ученые. Ему бы так пошла докторская степень! А кроме того, Вию и вправду нравилось во всем этом копаться, искать связи, корни и смутные ассоциации.
Потеплело неожиданно, словно в естественное течение событий вмешалась могущественная академия магии, надругавшись над надвигающимися холодами. Небо было ясным, и солнце активно пригревало. Нахарды, оставшиеся в поместье некроманта после налета сборщика налогов, расплодились в невероятном количестве. Айшма безуспешно пыталась вывести эту заразу, а эльфы только посмеивались. Защищая свою исконную территорию, нахардов истребляли подвальные крызы, но и они не могли изничтожить их полностью. Что поделаешь: наиболее приспособленный к выживанию вид, да еще и усиленный случайно перехваченной магической энергией, — это просто стихийное бедствие.
