В этот момент прогноз его сбылся самым наихудшим образом. По земле пробежала тень, похожая на силуэт планера, Машка задрала голову вверх и села. В небе парил талибер, которого почти невозможно было спутать с кем-то другим даже человеку, никогда в жизни талибера не видевшему. Он смотрелся настолько чуждо и чудовищно, что просто не мог быть никем, кроме застекольного демона, устроившего дебош в резиденции некроманта.
— Это он? — шепотом спросила Машка.
Недолго думая Вий схватил ее за руку и попытался оттащить под защиту ближайших деревьев. Усилия его были тщетны — Машкины ноги будто приросли к земле. А талибер снижался, и довольно быстро. Похоже, группа человекообразных внизу его заинтересовала. Май икнул, вцепился в Машкину руку тоже, но тащить никуда не стал. Машкин ступор прибавил ему присутствия духа. Вий посмотрел на него осуждающе, вздохнул и, сев на землю, принялся морально готовиться к неизбежному. Затянул какую-то мрачную чукотскую песню вполголоса и сплел пальцы в сложную фигуру.
Пока талибер был высоко в небе, его можно было принять за огромную бабочку. Когда же он изящно спланировал на землю, стало видно, что тело у него не длинное, поделенное на сегменты, как у бабочки, а вполне человеческое, только заросшее рыжеватой шерстью. Из головы двумя антеннами торчали тонкие длинные усики. Крылья его, переливающиеся и яркие, заканчивались острыми блестящими ножами. Четыре штуки, по одному на каждое крыло. Ножи придавали его облику дополнительную сюрреалистичность. Талибер словно сошедший с иллюстрации книги об ацтекской мифологии, безусловно, был прекрасен, но в качестве домашнего животного Машка бы его держать поостереглась. Слишком странно он выглядел. Помедлив немного, она решила осторожно погладить его, чтобы продемонстрировать свои добрые намерения. Блеск капелек на ножах завораживал ее. Казалось, талибер только что искупался.
— Это не вода, — вполголоса предупредил ее Вий, прерывая свое музыкальное мычание. — Это яд.
Машка руку отдернула опасливо и предпочла аккуратно погладить гостя по вроде бы безопасной спине. Мохнатая шерсть оказалась теплой и мягкой, приятной на ощупь, как свитер из ангорки. Машка никогда такие не носила — дорого и непрактично, потому как линяет после первой же стирки. Но среди одноклассниц они считались модными. Машка всегда подозревала, что такая уютная на вид одежда и на ощупь должна быть уютной. Вряд ли дома свитера вязали из шерсти талибера, но во всяком случае ощущение было похожее. Талибер ласково наклонил голову влево, раскрыл рот и, высунув язык, облизнул Машкину руку. Машка вскрикнула от резкой боли и руку отдернула. Из глубокого длинного пореза капала кровь.
— Что же это? — растерянно спросила она и посмотрела на демоническое животное.
Глаза у талибера были доверчивые и бездумные — как у овцы.
— Не суй руку куда не следует — опасно! — запоздало предупредил ее Вий.
— Любопытной Варваре на базаре нос оторвали, — пробормотала Машка, баюкая пострадавшую конечность.
— Дай лапу, — велел Май.
Машка протянула ему руку, стараясь при этом не приближаться к талиберу, следившему за их движениями бессмысленным птичьим взглядом. Его изящное женственное лицо было бы совсем человеческим, если бы не мохнатость и дебильное выражение. Май шепнул что-то, явно обращаясь к порезу, и тот немедленно затянулся. Боль сразу же исчезла, и на память Машке остался лишь тонкий розовый шрамик.
— Ой, прошло, — удивилась она.
— А то! — Эльф самодовольно усмехнулся. — Потомственное умение, а не мухры-хухры, как ты говоришь.
Талибер повелительно курлыкнул и снова вытянул шею по направлению к Машке. Кажется, он желал, чтобы его почесали. Машка поежилась, но пожелание его исполнила. Застекольный демон довольно заурчал, как большой кот, не выказывая больше желания облизать её своим жутким языком.
— Нет, у тебя явно есть эльфийские корни, — задумчиво сказал Вий, наблюдая за ней.
Талибер, словно крупная курица, глянул на эльфа одним глазом, наклонив голову, причем второй глаз оставался неподвижным, и усмехнулся одними губами. Вий поежился, как будто ему внезапно стало холодно, и отошел подальше. Близкое соседство с талибером тяготило его.
