Вслепую, я ищу замок на двери. Найти не могу.
Я наклонилась и осмотрела ручку двери.
Там не было замка.
— Сукин сын, — прошептала я.
Отошла. Обхватила себя руками под грудью. Я чувствовала, как скрутило живот. Стремление уехать было сильным, но я не могла оставить Лану.
Когда она вышла из ванной, за ней тянулся след пара. На ее пижамных штанах были розовые овечки. Она одела белую футболку, которая была на три размера больше. Лана выглядела слишком маленькой и хрупкой для того, что с ней произошло. Как она не рассыпалась на части?
Я закусила щеку, стараясь не плакать.
Лана убрала декоративные подушки со своей кровати, сбрасывая их в угол. Я отошла от двери. Провела пальцами вдоль ее компьютерного стола.
Она забралась в кровать и потянулась, чтобы выключить лампу, предварительно бросив взгляд на меня.
— Спокойной ночи.
И выключила свет. Зашелестела простынь, когда она устраивалась удобнее.
— Спокойной, — прошептала я.
Вот так она собиралась закончить ночь.
Никаких слез.
Никаких эмоций.
Ничего.
Я легла навзничь. Каждая мышца моего тела была напряжена. Я боялась расслабиться. Боялась пошевелиться. Или даже дышать. Поэтому смотрела, как надо мной на потолке медленно двигались лопасти вентилятора. Я старалась сосредоточиться на счастливых вещах. Хороших вещах. Лопасти вентилятора напомнили мне о колесе обозрения. Я представляла государственную ярмарку, и как из трех летних месяцев ярмарка выпадала на самый жаркий день. Я воображала жирную еду, вопли смеха и шум голосов.
Я сузила глаза, делая все возможное, чтобы удержать эту сцену. Но воспоминания о Лане и мне, когда нам было по тринадцать, всплыли у меня в голове. Мы стояли в очереди на колесо обозрения. Она уставилась вверх на аттракцион. Ученики зашевелились, очередь начала двигаться. Я убеждала ее двигаться вперед. Она обернулась и посмотрела на меня безумными глазами.
— Я не пойду туда.
Она вышла из очереди и встала в сторонке. Пришла моя очередь. Когда я достигла верхушки, то посмотрела вниз на нее. Она все еще стояла там одна с отсутствующим выражением лица.
— Какого это было? — спросила она, когда я вышла.
Это было никак. Я была занята тем, что не сводила с неё глаз, пытаясь убедиться, что с ней все в порядке. Я пожала плечами и сказала ей, что это было неплохо. После этого мы перешли к другим аттракционам.
Но сейчас я поняла, что Лане не нужно контролировать свою жизнь. Ей просто нужно быть готовой ко всему, что встретится на ее пути. Я все еще могла слышать воду, капающую в ванной, и обычный скрип, исходящий от деревянного дома. Я очень старалась игнорировать шум. Мои глаза непреднамеренно возвращались назад к двери. Я быстро отводила взгляд, но мои пальцы сжимали простыни.
Дыхание Ланы начало выравниваться. Я повернулась и уставилась на ее затылок.
Действительно ли я знаю человека, которого называю лучшей подругой?
Раньше я так и думала.
Я знала, что она не умела танцевать. Любила фильмы, потому что через два часа, а порой и меньше, тебе был гарантирован счастливый конец. Знала, что небесно-голубой был ее любимым цветом, и что она любила рано просыпаться и смотреть на восход солнца. Знала, что она ненавидела дождливые дни.
Я думала, это были части ее истории. Но все обстояло не так. Они были простым знаком препинания – началом того, кем она действительно является.
— Лана, — прошептала я.
Я не рассчитывала на ее ответ. Мне просто нужно было на чем-то сконцентрироваться.
Спустя несколько минут тишины простыни зашелестели, и она сказала хриплым голосом, — Да?
Я знала, что она не хочет об этом говорить. Но в моей груди поселилась боль, такая глубокая и сильная. Она не исчезнет, пока я не поговорю с Ланой.
— Как долго это продолжается? — прошептала я.
Затем я услышала, как она сглотнула. — С тех пор, как мне исполнилось десять.
Ее слова отозвались эхом по всей комнате, забирая воздух вокруг меня, лишив меня возможности дышать.
— Кто-нибудь знает?
— Только моя мама. — Сказала она, ее слова были такими небрежными, словно мы трепались о том, что съели на ужин.
— И….и она ничего не сделала? — прошептала я.
— Это было бы позором для семьи, — прошептала в ответ Лана, — Так что она все замяла и теперь притворяется, что ничего не происходит.
