— Уходи. Уходи. — Мой голос становится сильнее. — Уходи!
Он хватает меня за лодыжку, и я начинаю пинать его. Мои руки сгибаются над головой.
— Оставь меня в покое, — кричу я.
Он продолжает произносить мое имя, хватая меня за лодыжки. Я сопротивляюсь, но мои мышцы болят. Я становлюсь слабее, и это делает его сильнее. Это делает его хватку более болезненной.
Отдаленно я слышу женский голос.
Доктор Ратледж.
— Что случилось? — требует она объяснений.
Кто-то отвечает, но я не могу понять, что они говорят. Все стало приглушенным.
— Наоми.
Я открываю глаза. Ее лицо расплывчатое. Все, что я могу разобрать, это контур ее тела. Но прямо рядом с ней я вижу отца Ланы.
Я откидываю свою голову назад. Она болезненно ударяется о стену.
— Ты слышишь меня? — спрашивает доктор Ратледж.
Ему не важно, что рядом со мной доктор Ратледж. Он продолжает прикасаться ко мне. Он сжимает мою челюсть, пока мне не начинает казаться, что она вот-вот расколется пополам.
— Ты все разрушила, — кричит он. — Твоя чертова жизнь теперь в моих руках!
На этот раз доктор Ратледж произносит мое имя очень громко. — Дыши, — командует она. — Ты должна дышать.
Я фокусируюсь на ее словах, и давление на моей челюсти пропадает, после чего его руки и вовсе исчезают.
Я открываю глаза и вижу перед собой лишь доктора Ратледж. За ней стоит Мэри, на ее лице паника.
— Сделай глубокий вдох, — убеждает доктор Ратледж.
Все в комнате смотрят на меня, будто я сошла с ума. На самом деле, я не могу их в этом винить.
— Выведите меня отсюда, — задыхаюсь я. — Выведите меня отсюда!
Она вытягивает свою руку, и я цепляюсь за нее, как за спасательный круг.
— Не заставляйте меня сюда возвращаться! — умоляю я.
Доктор Ратледж оборачивает руку вокруг моего плеча. Мэри встает слева от меня, мягко удерживая мое предплечье. Мы выходим из комнаты. Тело перестало слушаться меня. Ноги онемели. Я двигаюсь осторожно, будто иду по натянутому канату.
— Я сделаю что угодно, но не вернусь сюда, — умоляю я. Я все еще слышу скрип его костей. От этого мое тело подергивается в конвульсиях. Я продолжаю говорить. — Я пытаюсь стать лучше, клянусь. Но я не могу перестать видеть его. Он повсюду, куда бы я не посмотрела!
— Наоми, успокойся, — успокаивающе говорит доктор Ратледж. Она торопит нас по коридору. — Просто сосредоточься сейчас на своем дыхании.
Я все еще задыхаюсь, когда мы заходим в ее кабинет. Мэри закрывает дверь позади нас, создавая нам приватность.
И на этот раз тишина ощущается прекрасно. Его нет здесь. Я в безопасности. Я могу дышать.
Дрожь все еще сотрясает мое тело, когда я сажусь. Моя кожа липкая. Отголоски его атаки были хуже, чем настоящие атаки. Я все еще чувствую его захват на своих ногах, который сжимает их все крепче и крепче, пока не начинает казаться, будто мои кости сейчас сломаются.
— Наоми, — говорит доктор Ратледж. — Продолжай делать глубокие вдохи.
Я слушаю ее, и заставляю себя дышать медленнее, вдох и выдох.
Вдох и выдох.
Вдох и выдох.
Я всасываю весь воздух, который только могу, и боль медленно исчезает.
Когда я смотрю на доктора Ратледж, она указывает головой на свой стол. Там стоит стакан с водой. Я хватаю его и с жадностью опустошаю.
Я удерживаю его двумя руками. Ее стул скрипит, когда она наклоняется ближе.
«Пожалуйста, не делай хуже, чем уже есть», — думаю я про себя.
— Ты можешь сказать мне, что случилось во время групповой терапии?
— Нет.
Мой захват на стакане усилился.
— Не можешь или не хочешь?
— Не хочу, — произнесла я. Сейчас мой голос звучит довольно сильно.
И впервые, с тех пор как я встретила доктора Ратледж, она не произнесла ни слова. Она просто терпеливо сидела там, вращая скрепку, лежащую на ее столе.
— Я вижу отца Ланы, — наконец, призналась я.
Его лицо вспыхивает в моем мозгу.
— Он что-то говорит?
Я киваю. — Он кричит на меня. Он продолжает называть меня сукой. Говорит мне, что моя жизнь принадлежит ему...— Мой голос ломается.
— Здесь ты в безопасности. Ты это знаешь, верно? И Лана тоже в безопасности. Ее отец больше не может причинить ей боль.
Имя Ланы заставляет меня сесть прямо, и я начинаю дрожать. — Откуда вы это знаете?
