«Куда, куда? – Пассажирам вход воспрещён!„… на мостик вбежали бородатые, худые мужчины, с горящими адским огнём глазами… “Кэптайн… ми есть с Вами вместе! Дас ист буттем Вас помогайт! Ми есть коммандос, проклятий ингленд мало-мало либен резать…» «Да делайте что хотите!» «Данке шён, кэптайн, форверст, камераден!»
За левый борт вывалили на манильских тросах кранцы – для сбережения борта… из всех трёх труб русского корабля повалил густой чёрный дым – в топках горели дрова, обильно смоченные нефтью… («А что, уголь закончился?» -пишет Взыскательный Читатель. А как, по Вашему – топки разжигают? Не лучиной же!)
Заложив крутую дугу – «Херсон» мало-помалу набирал ход, быстро нагоняя японский пароход…
… Вахтенный штурман Накадзима Кобаяси с удивлением смотрел на странные эволюции длинноносых варваров… Сначала разминувшись с «Хиросима Мару», неизвестный – судя всему – пассажирский пароход теперь приближался с кормы…
«Интересно, что он делает, и зачем ему это надо?» – неторопливо подумал японец, рассматривая поднятый на стеньге неизвестного судна голландский флаг – отчего-то перевёрнутый…
Между тем неизвестный пароход приблизился настолько, что блеснувшее на его чёрном борту название, выведенное золотыми буквами – можно было разглядеть невооружённым глазом «Ксе-е-п-к-о-х»… (ХЕРСОН)
Выйдя на траверз «Хиросимы», «Ксепкох» вдруг резко изменил курс – нависая над ней своей высокой надстройкой… и тут по рубке торгаша хлестанул первый залп снятых с миноносцев митральез…
Зазвенели разбитые стёкла, полетели в разные стороны щепки – калеча не хуже пуль… а пули полудюймового калибра, попадая в жёлто-кожие тела японцев – оставляли огромные рваные раны…
Со стоном сминаемого металла соприкоснувшись планширем, высекая снопы соломенного цвета искр – «Херсон» навалился всем бортом…
«Полундра!!»
«Фан ундер – падает вниз!» – кричали петровские учителя, голландцы, предупреждая на саардамской верфи царственного плотника об опасности…
И как падало вниз – сметая всё на своём пути, тяжёлое дубовое бревно – так посыпались русские моряки на палубу японского судна…
В распахнутых на груди голландках, сквозь которые виднелась «морская душа» – тельняшка, русские с отчаянными, вгоняющими в ужас воплями – которые скоро сменились тяжёлыми сочными ударами – напали на японцев…
И скоро свежевымытая палуба японского угольщика была обильно забрызгана красным…
…«Dоn't shoot! I'm – Englishman! I'm not the Japanese! You don't dare to kill me!» – рыжий и конопатый «маркони» скорчился в углу радиорубки…
Вилли Штейн, по прозвищу «Лев», размахивая окровавленным тесаком, вожделеюще усмехнулся, а потом просто радостно оскалился:«О-о-о, вундербар! Англичанин – это очень хорошо! Дас ист фантастиш! Я так и знал, что встречу сегодня англичанина. Gott, bestrafe England!
Ну, англичанин, давай, я тебе чего-нибудь отрежу… хочешь, сначала – нос, хочешь – ухо… например, левое… люблю я погрызть хрящики…»
В этот момент радиоприёмник что-то мелодично, канареечной трелью, пропищал, помаргивая зелёной лампочкой на эбонитовой консоли…
Питер Бота, до войны трудившийся телеграфистом в железнодорожной конторе, поднял вверх, на уровень плеча, сжатые в кулак пальцы – принятым в коммандос сигналом призывая всех к молчанию…
«Так, английская собака, это кто вас, английских свиней, захватил?»
«Они японцы…»
«Какая разница… отвечай, тварь, а то кастрирую – и заставлю яйца сожрать!»
«Я… мне приказали… я не хотел! Пощадите!!»
«Садись за аппарат, и передавай… да смотри мне – я азбуку знаю!»
«Питер, я не понимаю… а ты сам не можешь?»
«Заткнись, Вилли… у каждого телеграфиста – свой почерк… передавай. Захватили МЫ – русский пассажирский пароход. Куда его доставить?»
Аппарат снова запищал…
«Ага, ага… Остров Raffles»
… Тундерман Первый, как тигр, метался по мостику… перед ним, комкая в руках широкополую шляпу, понуро стоял Питер Бота…
«Ну, за находчивость – хвалю… не получив ответа – японец бы стал разыскивать свой пропавший угольщик… а так – мы выиграли… а что мы выиграли? Пару часов? Пока они не догадаются, о том, что-то не так, и снова начнут разыскивать…
