Из задних рядов выскочил горбоносый, кучерявый, субтильный юноша с револьвером в руке.
Михаил повернулся к нему всем могучим корпусом и смело, гордо, отважно посмотрел ему прямо в его выпученные сумасшедшие глаза…
Юноша завизжал, нажал на спусковой крючок… осечка! Террорист нажал снова… но за долю секунды до того, как прогремел роковой выстрел, седой, как лунь, старик со Знаком Военного Ордена на бекеше заградил Михаила собой… вторая пуля вонзилась царю в предплечье, пролив кровь Божьего Помазанника, смешавшуюся с кровью рабочей…
Третий раз выстрелить не дали… пока Хабалов выхватывал шашку, над террористом уже сомкнулась толпа пролетариев, из которой тут же вылетел террористов ботинок, в котором торчала белеющая кость… тогда генерал, в бессильной ярости, погнался за убегающим, петляя, как заяц, Гапоном, и от всей души треснул провокатора ножнами пониже тощей спины…
А Михаил всё пытался заткнуть смертельную рану старого солдата скомканной петицией…
…«И-и-и… уби-и-и-ил… ой, уби-и-ил!»
Околоточный надзиратель Соловец пододвинул к себе десть писчей бумаги, воткнул ручку в чернильницу – непроливайку:«Кто убил? Кого убил? Когда и как именно убил?»
Простоволосая, своим длинноносым удлинённым лицом -тупым и одновременно стервозным – похожая на лошадь, молодая баба с красивейшим, переливающимся всеми цветами радуги фингалом под глазом, стоявшая перед его столом, как лист перед травой, страдальчески простонала:«О-ой, да меня уби-и-ил, стервец тако-о-ой…»
Соловец плюнул на и без того загаженный пол участка и с досадой произнёс: «Тьфу ты… чистый лист испортил… я думал, вправду смертоубийство… да ты кто есть-то такая, а?»
«Да Ксюшка это Запиздюлькина, в девичестве Собчак» – вошедший квартальный Ларин приветливо похлопал потерпевшую по дебелой заднице…«Привет, Ксюха! Всё блядуешь?»
«О-ой, да как же мне не блядовать-то! Я же не какая-нибудь подзаборная… я не за так, а хоть за пятак! Мне Ахметка за это бусики подарил, синенькие…»
«Смотри, Ксюша, доиграешься! Вот приедет твой машинист из рейса раньше времени, прихватит тебя прямо на горячем… я ведь знаю, ты сверху поскакать любишь? Да и рубанёт колуном по твоей пустой белобрысой башке…»
«И убьёт, оченно могёт быть!» – рассудительно заявила хозяйственная молодка…
А потом нагнулась над столом, так что перед остреньким носом субтильного Соловца нависли изрядные достоинства, отчего-то вызывающие стойкие ассоциации с чухонской молочно-товарной фермой, и прошептала волнующим сценическим шёпотом:«А Вы построжайте мово благоверного… а чего он ручищи-то распускает? Зашёл в дом – да и не говоря единого дурного слова – хрясь мне по роже… убил! Форменно убил…»
Соловец отодвинулся вместе с заскрипевшим стулом и несколько нервно парировал:«Эй, ты мне здесь не не устраивай театр драмы имени комедии… мало что по роже… это ничего! Вот когда он тебя и вправду убьёт – тогда и приходи! Сразу же! Я протокол составлю…»
Ксюша недоумённо захлопала длинными ресницами:«Дак как жеть я тогда приду? Убитая -то?»
«Ну, это милая, уж твои заботы… всё, иди, иди… не мешай трудиться… Ларин, всё хочу тебя спросить, ты детей любишь?»
«Нет, у меня нормальная ориентация… а что такое?»
«Всё-то ты книжки всяких Ломброзов читаешь, словами умными сыплешь… ориентация у него… Слушай, не в службу – сходи, будь другом, к Окружной… там под мостом через Обводной какие-то беспризорники в асфальтовом котле поселились… жалко мальцов! Зима же… напьются самогонки и замёрзнут, сироты… Возьми их да и отведи… ну хоть в приют -школу имени Достоевского, к Сорокину Виктору Николаевичу…»
«Нет, я один не пойду… это же такие архаровцы! Они меня самого… куда хочешь отведут…»
«Вот-вот» – поддержала Ларина вытирающая сопли Ксюша – «меня вот тожеть вчерась эти сиротки мало-мало не ссильничали…»
«Тебя ссильничаешь… как же!»
«А что? Я ведь не какая -нибудь подзаборная, чтобы за так…»
«Ну хорошо, Ларин… возьми тогда с собой вот хоть Дукалиса! О, лёгок на помине!»
Городовой Дукалис, из лифляндцев, коих достаточно в Северной Пальмире, стоя в дверях, прижал два пальца к круглой барашковой шапке под суконным башлыком, засыпанным тающим снегом:«Так точно, слушаюсь! Куда иттить?»
