Задрав голову, я убедился, что над нами уже нависает высокий борт барка. На фальшборте вспыхнул фонарь, и снова меня ослепил неприятный желтый свет.
Лейтенант стал проворно взбираться по лестнице, я поспешил следом, с трудом переводя дух: студеный воздух тисками сдавливал горло. На палубе я замешкался. В боку саднило, словно меня лягнула лошадь. В неверном, мерцающем свете фонарей я увидел, что это вовсе не финский барк с грузом леса и не порожний балкер[30], а вооруженный до зубов рейдер. Палубы были очищены для ведения боя, матросы наизготове стояли по местам. Кругом царила тревога: беготня, крики; на носу кто-то высоким голосом отдавал команды. Воздух застилала дымная пелена, в ноздри бил затхлый запах, и ко всему этому добавлялся непонятный промозглый холод.
– Что происходит? – крикнул я. – Что это за шутки?
Ответа не последовало. Мимо проносились матросы, перебрасывались на ходу какими-то репликами, пересмеивались. Потом промелькнул парнишка лет тринадцати в синей курточке и длинных белых брюках, а по соседству со мной склонился над пушкой крупный бородач в полосатой вязаной шапочке, похожий телосложением на давешнего гребца. Средь шума и гама снова резко свистнула боцманская дудка. Обернувшись, я увидел, что на корму бежит, толкаясь, целая босоногая толпа. В руках у многих сверкала сталь.
– Капитан вас примет. Не соизволите ли пройти на корму? – пригласил лейтенант.
Злой и растерянный, я последовал за ним. Картер был прав, меня одурачили. Однако же, пробираясь вслед за лейтенантом по палубе, я слышал английскую речь и странные, непривычные, но все же английские ругательства.
За дверью юта еще сильнее завоняло плесенью. Сделалось совсем темно. Прищурившись, я обнаружил, что стою перед большой каютой, которую освещал единственный мерцающий фонарь. В центре находился длинный стол, за ним, на диковинном стуле с высокой спинкой, сидел человек. Позади них стояли еще трое или четверо, но свет падал на лицо только сидевшему. Он был очень худ и бледен, с пепельно-седыми волосами. Судя по черной нашлепке, капитан потерял один глаз, но другой пронизывал меня с той холодной деловитостью, какая свойственна людям занятым, не привыкшим попусту терять время.
– Ваше имя, любезный? – спросил незнакомец, постукивая ладонью по столу.
– Уильям Блант, сэр. – Неожиданно для самого себя я сдернул с головы фуражку и вытянулся во фрунт. В горле запершило, сердце сковал знакомый холодок страха.
– Если я правильно понял ваш доклад, вблизи находится вражеское судно?
– Так точно, сэр. Несколько часов назад примерно в миле от нас всплыла субмарина. До этого она минут тридцать за нами гналась. К счастью, спустился туман и скрыл нас из виду. Приблизительно в половине пятого пополудни. С этого часа мы заглушили машину, загасили огни и легли в дрейф.
Незнакомец выслушал меня молча. Остальные не двигались с места. В их неподвижности чудилось что-то зловещее, словно мои слова ничего для них не значили, словно они не верили или не понимали.
– Буду рад предложить вам свою помощь, мистер Блант, – произнес наконец незнакомец.
Я переминался с ноги на ногу, теребя в руках фуражку. Он не собирается меня дурачить – на этот счет я был спокоен; но какой помощи я мог ждать от его корабля?
– Я не вполне понимаю… – начал я, но незнакомец жестом меня остановил.
– Пока вы под моим покровительством, враг вас не атакует. Если вам угодно согласиться на мой эскорт, я буду счастлив безопасно провести вас в Англию. Туман рассеялся, и ветер, на удачу, дует попутный.
Не зная, что ответить, я судорожно сглотнул.
– Машина у нас дает ход одиннадцать узлов, – смущенно проговорил я. Незнакомец молчал, и я, решив, что он не расслышал, приблизился к столу. – Что если чертова подлодка до сих пор нас караулит? Они потопят и нас, и вас. Ваш корабль вспыхнет как спичка. Если мы уязвимы, то вы тем более.
Незнакомец откинулся на спинку стула. Я заметил, что он улыбается.
– Чтобы я бегал от французов? Такого не бывало, – сказал он.
Снова засвистела боцманская дудка, наверху затопали по палубе босые ноги. От двери засквозило, закачались фонари. Каюта показалась совсем темной, воздух совсем затхлым. У меня закружилась голова, из горла невольно вырвалось что-то вроде всхлипа.
