Похоже, от моих слов у Картера отлегло от сердца: ухмыльнувшись, он пулей слетел вниз по трапу. Я остался на мостике – вновь и вновь окидывать взглядом аспидно-серую морскую гладь, в стотысячный раз убеждаясь, что она пуста. На западе висело скопление низких облаков – дождь ли, дымка ли, было не разглядеть, однако при полном безветрии и недвижном барометре они потихоньку густели и в воздухе определенно запахло туманом. Я залпом выпил чай, наскоро сжевал сэндвич, сунул руку в карман за трубкой и спичками – и тут случилось то самое, к чему я мысленно готовил себя все сорок восемь часов, с тех пор как слег капитан.
– Предмет слева по борту! Расстояние – меньше мили. Похоже на перископ.
Слова эти выкрикнул дозорный на баке и повторил вахтенный на палубе. Я схватил бинокль, перед глазами на миг мелькнули лица выстроившихся вдоль борта матросов – удивительно одинаковые в своей настороженности и готовности встретить опасность лицом к лицу.
Да, так и есть, это она, субмарина. Никаких сомнений. Тонкая серая черточка, похожая на иглу, слева по носу, и змеистая рябь кильватера за ней. Рядом снова возник Картер, весь настороже; когда он поднял бинокль к глазам, руки у него подрагивали. Я подправил наш курс и снова взял бинокль. Перископ теперь находился прямо по курсу, серая игла как будто не реагировала на наши маневры; но немного спустя, как я и опасался, субмарина изменила курс вслед за нами и перископ стал приближаться с наветренной стороны, на этот раз по правому борту.
– Нас засекли, – проговорил Картер.
– Да, – кивнул я.
Он поднял на меня глаза – большие, карие, испуганные, как у щенка спаниеля. Мы снова изменили курс и увеличили скорость, обратясь к серой игле кормой. Ненадолго показалось, будто отрыв увеличивается и субмарина вот-вот отстанет, но, стремительная и безжалостная, она снова принялась нас настигать, и малыш Картер, в жалкой попытке побороть страх, разразился потоком отборной брани. Я и сам порядком испугался. Яркой вспышкой передо мной возник эпизод из детства (говорят, такое случается с теми, кто тонет), когда отец выговаривал мне за вранье; и пока эта картина стояла у меня перед глазами, я снова крикнул в переговорную трубу машинистам, чтобы прибавили ходу.
Тем временем вахтенные снизу присоединились к матросам на палубе. Они прилипли к борту, словно загипнотизированные стоячей серой полоской, подбиравшейся все ближе и ближе.
– Всплывает, – произнес Картер. – Посмотри на пену.
Перископ сначала был у нас на траверзе[26], но шел на опережение. Теперь он находился слева по носу, на расстоянии чуть больше мили. Картер не ошибся: подлодка всплывала. Видно было, как водная гладь заколыхалась, как медленно и неотвратимо на поверхность выдвинулась широкая рубка, как вынырнул из глубины черный слизень, длинный и тонкий, с гладких боков которого стекали струи воды.
– Гадьё, – шепнул себе под нос Картер, – мерзкое, вонючее гадьё.
Матросы, сбившиеся в кучу на палубе под мостиком, следили за субмариной со странным равнодушием, как зрители, которых происходящее на сцене никак не касается. Один стал указывать своему соседу на какие-то технические детали, потом закурил. Его собеседник рассмеялся и сплюнул за борт. У меня в голове промелькнуло: многие ли из них умеют плавать?
Отдав распоряжение машинистам, я приказал матросам занять места у шлюпок на палубе. Мои дальнейшие приказы зависели от действий командующего субмариной.
– Они же расстреляют шлюпки, – запаниковал Картер, – не дадут нам уйти. Они расстреляют шлюпки!
– Бога ради, – начал я, непонятно почему зверея при виде его бледности, и тут внезапно обнаружил, что с кормы на нас накатывает стена тумана. Я развернул Картера к ней лицом. – Смотри, – сказал я, – смотри!
Челюсть у него отвисла, и рот растянулся в дурацкой улыбке. Видимость во все стороны составляла уже не больше кабельтова, в нос ударил холодный затхлый запах морских испарений. Воздух над головой был густой и липкий. Какой-то миг – и кормовые ванты скрылись из вида. Один из матросов затянул фальцетом начало шуточной песенки, но на него зашикали, и дурак заткнулся. Субмарина лежала впереди, темная и неподвижная, с пустыми пока что палубами, на ее длинный нос падал откуда-то луч света. Потом окутавший нас белый туман стал расползаться во все стороны, небо спустилось, мир скрылся из глаз.
