– Что это? – спросила Мария.
– Не имею представления, – ответила Николь.
Обсервационная палуба быстро заполнялась. Двери постоянно открывались, в комнату входили все новые и новые люди, октопауки, игуаны, пришло даже двое птиц. Толпа начинала нажимать на Николь и Марию.
Плоский, как стол, аппарат был удивительно длинным – длиннее, чем транспортный коридор, соединяющий сферы Узла. По его поверхности было разбросано несколько дюжин больших прозрачных «пузырей». Он остановился возле одной из сфер и выпустил длинную прозрачную трубку, точно вошедшую сбоку.
На палубе была сумятица. Все толкались, стараясь пробиться к окну. В невесомости пара игуан поползла по окну, к ним быстро присоединилось десять-двадцать человек. Теснота угнетала Николь, и она попыталась уйти подальше. Но сделать это было трудно: Николь толкали со всех сторон. Она упустила руку Марии. По толпе пробежала волна, и Николь боком ударилась о стену, ощутив острую боль. В суете она могла бы упасть и заработать новую травму, но Большой Блок и кирпичеголовые, вступив в толпу, навели в ней порядок.
Когда Большой Блок добрался до нее, Николь чувствовала себя весьма скверно. Боль в левом бедре сделалась непереносимой. Идти она не могла.
– Все это старость, – проговорил Орел. – Надо быть поосторожнее. – В комнате находились только они с Николь, остальные завтракали.
– Мне не нравится подобная хрупкость, – промолвила Николь. – И я не хочу осторожничать, боясь новой травмы.
– Бедро заживет, но не сразу. Тебе повезло – всего лишь сильный ушиб, а не перелом. В твоем возрасте сломанное бедро может сделать человека инвалидом до конца его дней.
– Благодарю, утешил, – Николь пила кофе, лежа на своем матрасе; под ее голову было подложено несколько подушек. – Ну, хватит обо мне, давай перейдем к более важным вещам... Для чего предназначен этот плоский космический аппарат?
– Люди уже начали его звать Носителем, – произнес Орел. – Вполне подходящее имя.
– Вот что, – сказала Николь с раздражением после непродолжительной паузы. – Не надо играть со мной в молчанку. Я лежу здесь, накачанная лекарствами, мне и без того больно... Зачем мне еще напрягаться, вытягивая из тебя информацию?
– Нынешняя фаза операции заканчивается, – проговорил инопланетянин. Некоторые из вас будут перемещены на Носитель, остальных перевезут в Узел.
– А что будет потом? – спросила Николь. – Как будут решать – кому куда идти?
– Пока я еще не могу сказать об этом, – ответил Орел. – Но гарантирую тебя ждет Узел... Однако, если ты расскажешь об этом кому-нибудь еще, учти – больше я не стану делиться подобными сведениями... Мы хотим, чтобы переход был осуществлен подобающим образом...
– Вы всегда хотите, чтобы все происходило подобающим образом... – Чуть переменив позу, Николь охнула. – Откровенно говоря, не вижу в этих словах особенной информации.
– Ты знаешь теперь больше, чем все остальные.
– Не многим больше, – буркнула Николь, отпивая кофе. – Кстати, а у вас там, в Узле, не найдется таких докторов, которым стоит лишь помахать волшебной палочкой над этим синяком, и он исчезнет?
– Нет, но если хочешь, мы можем подготовить тебе новое бедро. Конечно, ты назовешь его псевдобедром.
Николь покачала головой и дернулась, задев ногу чашкой.
– Скверная штука старость, – проговорила она.
– Мне очень жаль, – ответил Орел, поднимаясь. – Я навещу тебя при первой возможности...
– Постой, – перебила его Николь. – У меня есть к тебе одно дело... Наи просила меня походатайствовать перед вами за Галилея... Она хочет, чтобы его вернули в семью.
– Теперь это ни к чему. Вы все оставите этот корабль через четыре-пять дней. До свидания, Николь. Не пытайся ходить, пользуйся той каталкой, которую я привез. Травма не заживет, если не разгрузить ногу.
