Николь решила, что разум начал выкидывать с ней фокусы. Она медленно повернулась: к ней с протянутыми руками медленно шел Орел.
Третье красное кольцо уже достигло Северной чаши, и новых цветных колец вокруг Большого рога больше не появлялось.
– Значит, свет на Раме включится, когда пройдут кольца? – спросила Николь у Орла.
– У тебя хорошая память, – одобрил он. – Ты права.
Николь, взяв Марию на руки, нежно поцеловала ребенка в щеку. Девочка улыбнулась.
– Спасибо вам за малышку, – сказала Николь. – Она чудесная... Я понимаю, какой это знак для меня.
Орел обратился к Николь.
– О чем ты говоришь? – спросил он. – Мы не имеем к этому ребенку никакого отношения.
Николь поглядела в загадочные синие глаза инопланетянина. Она никогда не видала более выразительных глаз. Однако Николь уже отвыкла читать в них, поскольку давно не общалась с Орлом. Поддразнивал ли он ее, говоря о Марии? Или же слова эти были серьезны? Нечего сомневаться: она не случайно обнаружила это дитя так скоро, после гибели Кэти...
«Ход твоих размышлений всегда следует чересчур жестким схемам, вспомнила Николь слова Ричарда, сказанные ей в Узле. – То, что Орел не является биологическим существом подобно тебе и мне, не означает, что он не живой. Да, он – робот, но при этом куда смышленее нас... и несравненно умнее...»
– Значит, все это время ты прятался на Раме? – спросила Николь через несколько секунд.
– Нет, – ответил Орел. Он не стал уточнять.
Николь улыбнулась.
– Итак, мы еще не достигли Узла или эквивалентного ему места, но я не сомневаюсь, что ты явился сюда не из вежливости... Быть может, ты поведаешь мне о причинах визита?
– Наступает вторая стадия, – объявил Орел. – Мы решили прекратить процесс наблюдения.
– О'кей, – ответила Николь, опуская Марию на землю. – Понятно... но что же будет дальше?
– Теперь все уснут, – проговорил Орел.
– А потом все проснутся? – спросила Николь.
– Я могу сказать тебе только то, что уснут все.
Николь шагнула в сторону Изумрудного города и подняла: руки к небу, на нем еще оставались только три цветных кольца – и то уже далеко, над Северным полуцилиндром.
– Просто из любопытства – я не жалуюсь, чего там... – с легким сарказмом проговорила Николь и повернулась к Орлу. – Почему вы не вмешались раньше? _Прежде чем_ случилось все это... – она махнула рукой в сторону Изумрудного города, – _прежде чем_ погибло так много разумных существ...
Орел не стал торопиться с ответом.
– Николь, сразу того и другого не бывает, – произнес он наконец. Нельзя одновременно иметь свободу и пользоваться защитой благодетельной высшей силы от себя самого.
– Прости меня, – проговорила Николь с озадаченным выражением на лице. Неужели я задала неуместный религиозный вопрос?
– Примерно, – ответил Орел. – Учти, мы должны составить полный каталог всех космоплавателей в этом районе Галактики. Но судить не нам, мы только ученые. И нас не касается, если вы по естественным причинам должны уничтожить себя. Для нас важно, чтобы будущая отдача от _нашего_ проекта оправдывала те значительные ресурсы, которые мы потратили.
– Вот как? Ты утверждаешь, что вмешались не затем, чтобы предотвратить кровопролитие, а по другой причине?
– Да. Однако я намереваюсь изменить тему разговора, поскольку время наше крайне ограничено. Свет включится через две минуты. Ты уснешь спустя минуту после того... Если ты хочешь что-нибудь сказать этому ребенку...
– Все мы _умрем_? – спросила Николь с легким испугом.
– Не сразу, – ответил Орел. – Но я не могу гарантировать, что каждый человек переживет время сна.
Николь опустилась в грязь возле девочки. Мария затолкала в рот еще один комок, и ее губы окружила грязная полоска. Николь осторожно утерла лицо девочки и предложила ей чашку с водой. К удивлению Николь та принялась пить, проливая воду на подбородок. Николь улыбнулась, Мария хихикнула. Запустив палец под подбородок ребенка, Николь почесала ей шейку. Смех превратился в хохот – чистый, раскованный, магический смех маленького ребенка. Звук этот был настолько прекрасным, настолько глубоко растрогал Николь, что на ее глаза навернулись слезы. «Неужели это последний звук, который я слышу, – подумала она. – Тогда правильно...»
