– Нет, _вы_ не поняли _нас_, – сказал Арчи. – Поскольку война или даже просто конфликт может привести к убийству разумных существ, такой способ устранения разногласий настолько не оптимален, что наше общество строго запрещает подобные действия. Предусмотренные нашими законами меры делают войну последним способом разрешения конфликтов... У нас нет ни армии, ни запаса оружия... кроме того, существуют другие ограничения. Дело в том, что все оптимизаторы, принимавшие решение объявить войну, и все октопауки, участвовавшие в вооруженном конфликте, терминируются после окончания войны.
– Чтооо? – протянул Ричард, не веря своему транслятору. – Это же невозможно.
– Да, это так, – проговорил Арчи. – Теперь вы можете представить, насколько эти факторы удерживают нас от агрессивных действий. Верховный Оптимизатор уже подписала себе смертный приговор две недели назад, приказав начать приготовления к войне. Все восемьдесят октопауков, ныне живущих и работающих в Военном Домене, будут терминированы, как только война закончится или же угроза ее минует... И если будет объявлена война, я, как участник сегодняшней дискуссии, буду внесен в терминационные списки.
Ричард и Николь потеряли дар речи.
– Единственное оправдание войны с точки зрения октопаука, – продолжил Арчи, – это недвусмысленная угроза самому существованию колонии. И когда подобная угроза появляется, наш вид претерпевает метаморфозу и воюет не зная милосердия, пока опасность не минует или же не погибнет сама колония... Многие поколения назад мудрые оптимизаторы осознали, что октопаук, задумавший или совершивший убийство, необратимо изменяется психологически и препятствует мирному функционированию колонии. Поэтому приходится прибегать к терминации.
Арчи закончил свою речь, но Ричард и Николь безмолвствовали. Ричард уже было решил попросить Арчи покинуть комнату, чтобы переговорить с женой с глазу на глаз, как вдруг вспомнил о вездесущих квадроидах.
– Николь, дорогая, – сказал он наконец, – по-моему. Арчи не совсем прав. Начнем с того, что пойду к ним я, а не ты...
Николь хотела перебить его, но Ричард движением руки остановил ее.
– Нет, послушай-ка меня. Почти всю нашу совместную жизнь, в особенности после того как мы оставили Узел, это ты всегда была на фронте... отдавала свое время и энергию на благо семьи или колонии... Теперь моя очередь... к тому же, я больше подхожу для такого дела. Я смогу придумать более убедительное изображение Судного дня, который обрушат на людей октопауки, и запугать им наших собратьев-людей...
– Но ты же не умеешь хорошо говорить на их языке, – запротестовала Николь. – И без транслятора...
– Я думал об этом. Поэтому нам с Арчи придется взять с собой Элли и Никки. Во-первых, если среди нас окажется ребенок, авангард Накамуры едва ли убьет нас на месте. Во-вторых, Элли свободно владеет речью октопауков и сможет помочь мне, если вдруг откажет транслятор. В-третьих, и, быть может, это соображение окажется самым важным, Накамура и его приспешники могут обвинить октопауков лишь в похищении Элли. Если все увидят ее живой и здоровой, да еще восхваляющей врагов-инопланетян, причина для войны исчезнет сама собой.
Николь нахмурилась.
– Лучше обойтись без Никки... это слишком опасно. Никогда не прощу себе, если с моей внучкой что-нибудь случится...
– Я тоже, – проговорил Ричард. – Но, как мне кажется, Элли без нее не пойдет... Николь, конечно, мой план не так уж хорош... Однако из всех неудовлетворительных решений мы должны выбрать самое подходящее.
В разговоре наступила короткая пауза. Арчи, обращаясь к Николь, объявил:
– Идея Ричарда кажется мне великолепной. Кстати, есть еще одна причина, по которой; тебе лучше не покидать Изумрудного города: в предстоящие трудные дни оставшимся людям потребуется твое руководство.
Мысли Николь разбежались. Она не ожидала, что Ричард вызовется идти.
– То есть ты, Арчи, – сказала она, – _одобряешь_ предложение Ричарда в отношении Элли и Никки?
– Да, – ответил октопаук.
– Но, Ричард, – проговорила Николь, оборачиваясь к мужу, – ты же так ненавидишь все эти политические дрязги. И ты уверен, что все продумал?
