Лили нацелилась иголкой.
– Ступай снова к свату, – сказала она, нажала на педаль и давила на нее так долго, что Гите даже привиделся дымок.
На стук никто не вышел, поэтому Гита поискала, нет ли рядом чего-нибудь тяжелого. Возле мусорного бака нашла кусок водопроводной трубы с муфтой на конце, взвесила в руке. И вдарила им по железной двери – черному ходу в квартире брачного посредника. С каждым гулким ударом на двери оставалась вмятина. Когда она замахнулась в третий раз, Либман глянул в грязноватое окно, затем открыл дверь черного хода. Он предупреждающе поднял руку. Гита была женщина крупная, и даже когда перед тобой несерьезный враг с таким оружием, – в общем, от нее чего угодно можно ожидать. Надо быть настороже.
– Брось эту штуковину, – сказал Либман, пригибаясь на всякий случай. – У меня и парадная дверь имеется, сама знаешь.
– Не усложняй, – сказала Гита. – Нужны тебе новые неприятности? Ты пускаешь меня в эту комнату, и меня никто не увидит. Мне нужно только одно: довести наше дело до конца.
– Нет у нас никакого дела. Если хочешь, можешь забрать назад свои деньги. Признаю: я тебя сосватал неудачно.
Гита бросила трубу, прошествовала мимо Либмана к потертой кушетке с мятой простыней.
Либман ломал руки.
– Ничем не могу помочь, – сказал он. – Стоило ли возвращаться, чтобы еще раз это услышать?
– А ты знаешь, как мне живется? – ответила она. – Хоть представляешь, каково это?
Либман подумал немного. Вроде бы представляет, так он думал. В общих чертах. Она попала в западню. Прикована к мужу-гаду, вдова при живом муже или скорее разведенная жена. Было известно ему и о том, что люди считают – встречи с ней не к добру: если у кого дочь недавно вышла замуж, мать старалась загородить дочь от ее странного, вкось, взгляда. О ней ходили слухи. Да, вроде бы он ее понимает.
– Я знаю, о тебе говорят всякое, – сказал он, – столько времени прошло, а они все чешут языки…
– Думаешь, я не слышала эту чушь? – Гита вспыхнула. – Ведьмой меня считают. Говорят, у Берла крыша поехала, и он гонялся за мной по дому с бритвой, а потом выгнал – так взбесился. Говорят, я заключила сделку с дьяволом и избавилась и от волос и от мужа, но как и водится при уговоре с дьяволом, все пошло вкривь и вкось. – Она прикрыла рот рукой. – Я свела их, чтобы стать посимпатичнее. В тот же день, когда ушла. Думала, может, найду нового мужа, рожу ребеночка, а то и двух, и будет у меня нормальная жизнь.
– И что?
Но что она могла на это ответить? Что Берл выиграл, если выиграть означает сломать ей жизнь, а проиграть – значит дать ей счастье и свободу…
Гита сказала ему, что хочет, чтобы он довел дело до конца:
– Может, думаешь, уже поздно, Либман, и огорчаешься. Но я пришла сказать тебе, – она пригладила юбку, отвела глаза, – Гита Флуг влюбилась.
– Не может быть, – сказал Либман, от удивления он даже не возмутился.
– Невероятно, сама знаю. Но такое случается, хотим мы того или не хотим. Даже со мной. Я влюбилась, Либман. И так же, как и наша мать Сара, но в моем случае это даже еще большее чудо, я забеременела. Когда месячные не пришли, я думала, с ними покончено, но вот мне пятьдесят четыре года – и я обнаруживаю, что это не так.
– Не от Берла? – только и сказал Либман. Это же скандал!
– Ты гений, Либман. Детектив. Нет, не от Берла. Но отец из нашей общины, и нрав у него крутой. – Она продолжала, хотя казалось, что Либман вот-вот отдаст Богу душу. – Мы не допустим, чтобы наш ребенок родился вне брака.
– Так, значит, в самом деле у тебя есть мужчина?
– Новые времена, Либман. Прогресс не стоит на месте. И все же так или иначе обычно мужчина имеется. Представь, он нашел кого-то со стороны – кого-то, кто сделает меня вдовой. Берл давно уже был бы труп, если бы я не упросила дать мне возможность поговорить с тобой. Мой друг уже решился. «Все это у Либмана на голове, – вот что он мне сказал. – Все это непотребство – все равно что масло на голове у Либмана. Только Либман может сделать так, чтобы оно не залило ему глаза».
– Кто он? – Либман теребил воротник – то расстегивал, то застегивал.
– Узнаешь, когда покончим с делом. Тебя первого пригласят на свадьбу. Но, увы, прямо сейчас мы вынуждены действовать жестко. Только два факта должны тебя интересовать. Первый – мы его убьем, и второй – я беременна. Так что выбирай. Выбирай, что из этого более срочно. И почему это необходимо сделать. Но масло у тебя на голове и уже подтаивает.
