Не смотря на нее, он ответил:
- Спасибо, хозяйка.
Его лишенный эмоций голос резанул ее, словно лезвие ножа. Чувство вины захлестнуло Джулию.
- Я не хотела приказывать тебе оставаться в доме, Тристан, но ты не оставил мне выбора. Ты был зол, а я не хотела, чтобы ты выплеснул свои эмоции на Питера.
Никакого ответа. Ничего.
- Он не такой сильный, как ты, - продолжила она, - и если бы ты травмировал его, тебя бы арестовали.
Когда Тристан снова не обратил на нее никакого внимания, она постаралась подавить ноющую боль в груди. Неужели она нанесла непоправимый вред его гордости? Неужели она разрушила их зарождающуюся дружбу?
- Тристан, пожалуйста, скажи что-нибудь.
- Это приказ?
- Нет.
Ответом ей была лишь тишина.
Немного поколебавшись, она вышла из комнаты.
Тристан смотрел ей вслед. В этот момент он ненавидел само свое существование больше, чем когда-либо. Она оскорбила его, смутила и прогнала. Все это он терпел уже столетия, но сейчас они смешались с его потребностью завоевать и обладать.
Он позволил себе заботиться о ней.
Проклятие! Она могла бросить ему вызов, привлечь его, разозлить! Она могла возмутить его своей нелогичной речью. И в большинстве случаев она могла просто очаровать его. Но ничто из этого не имело значения. Он должен оставаться дисциплинированным, держать дистанцию. Когда-нибудь на может умереть, или потерять шкатулку, и тогда он продолжит жить - с другой женщиной.
Его тело напряглось. Расслабилось. Опять напряглось. Мысль о том, что Джулия останется одна, и никто не будет заботиться о ней, не хотела спокойно существовать внутри него.
Глубоко вздохнув и уловив слабый сладкий аромат Джулии, он наклонился вперед и начал рассматривать портреты на маленьком столике перед ним. На одном из них Джулия стояла рядом с девочкой, которая была ненамного старше ее. У Джулии были зеленые глаза, а у этой девочки - большие и голубые. Обе были очень молодые и выглядели мрачными и разбитыми, А Джулия не была похожа на вспыльчивого человека, какой он знал ее. На другой фотографии эти жен девочки растянулись на изумрудном ложе листвы, из сверкающие глаза смотрели в небо, на губах играли задумчивые улыбки.
Так же Джулия улыбалась всего минуту назад, до того как ушла из комнаты.
Он не мог все оставить так, как есть.
Тристан поднялся на ноги и направился за Джулией. Он не знал, что собирался делать или что ей сказать.
Он нашел ее в ванной комнате - она набирала воду в ванну. Вода вырывалась из маленького крана, заполняя белый продолговатый контейнер. Ее волосы были заколоты высоко на макушке, и несколько прядей выбились из прически. Она выглядела такой маленькой, такой хрупкой.
Эта картина наполнила его нежностью. Она была такой живой, такой красивой. Она воплощала совершенную невинность. Иногда - например, сейчас - он думал, что недостоин даже смотреть на нее. Она заслуживает только счастья.
Остатки его гнева испарились, и он тряхнул головой. Как она может подавлять в нем такие бурные эмоции так быстро? Почему он чувствует себя запутавшимся... и довольным? На эти вопросы он не нашел ответов.
- Я благодарен тебе за нижнее белье, Джулия.
Со вздохом удивления она быстро повернулась к дверному проему. К нему. Когда их взгляды встретились, она расслабилась.
- Не за что, - сказала она. - Я не хотела причинить тебе боль, я...
- Я знаю, все в порядке, - ответил Тристан.
Он оперся одним плечом на дверной косяк. Ароматный пар заполнил воздух в комнате, окутывая Джулию, словно заботливая ласка.
Она посмотрела на него и облизала губы. Как и раньше он задержал дыхание. Он боролся с соблазном прижать ее к холодной стене и наполнить своей горячей плотью, чтобы наполнить удушающую тишину комнату криками ее удовольствия. И она кричала бы. Он бы проследил за этим.
Тристан заставил себя вернуться в комнату. Контроль. Он должен контролировать свою реакцию по отношению к ней.
- После того как ты искупаешься, - сказал он, - я хочу сходить в этот твой торговый центр. Он подавил волнение и ожидание шумного веселья, которое может быть только на рынках, хотя знал, что посещение такого места напомнит ему о друзьях - воспоминания, которые заставляли его надеяться на невозможное. И все же он хотел больше времени провести с Джулией, чтобы заставить ее улыбаться снова. Он хотел видеть ее в одежде, которую выберет сам - но только потому, что дал ей слово, не более того.
