Но успокаиваться, похоже, не собиралась.
— Хватит! — Я кое-как спихнул с себя кусок перегородки и отбил Щитом пару шаров. — Ты угробишь кого-нибудь!
Не то, чтобы я так уж сильно переживал за Служителей поезда, но у них не было ни магической брони, ни способности ускориться и удрать от воющих в воздухе сгустков пламени…
Ни, похоже, желания вмешиваться в разборку высокородных. Я слышал крики и где-то за спиной и спереди, со стороны Аноры, ни никто из «серебряных» явно не спешил вмешаться, чтобы успокоить разбушевавшуюся огненную бестию, остановить разрушение, а заодно и спасти мою шкуру.
Похоже, все-таки придется разбираться своими силами — надежды, что Анора выдохнется, таяли с каждым мгновением. Рано или поздно она все-таки залепит в меня один из своих шариков, а когда я свалюсь — еще парочку… и такое не вылечит даже Дар Темной Крови. Но если получится подобраться поближе…
Черта с два — стоило мне перекатиться вперед, сообразительная девчонка тут же сменила тактику, переключившись обратно на свой гребаный огнемет. С ревом рванувшее мне навстречу пламя на этот раз оказалось не таким быстрым и горячим — но его было ЧЕРТОВСКИ много. Жар прокатился по вагону, смял мой Щит и снова опрокинул меня на спину.
— Ах ты, маленькая стерва… — проворчал я, поднимаясь. — Я тебе шею сверну!
Даже оставшись без половины бровей и вдыхая запах собственной паленой щетины, я не собирался бить насмерть — но у ярла Виглафа на этот счет явно имелось собственное мнение. И он без лишних раздумий взялся за самое страшное наше оружие — Технику Костяных Пальцев.
Анора не успела поднять Щит — видимо, не ожидала от лузера вроде меня ничего подобного. Ее согнуло и бросило на пол, и я едва нашел в себе силы не довести дело до конца: чуть оттянул локоть назад. И вместо того, чтобы раздавить глупую девчонку, как того дикаря в лесу, невидимые гигантские пальцы повторили движение моих. Стол рядом с Анорой смяло и размололо в щепки, доски пола у ее ног с треском проломились — но сама она осталось невредима.
Разве что перепугалась до смерти, и когда я снова пошел на нее, поползла назад.
— Хватит! — выдохнул я. — Послушай, черт бы тебя…
— Не подходи ко мне, ты, ублюдок! — Анора снова зажгла огонь в руках. — Даже не думай!!!
Очередная огненная Техника далась ей с явным трудом. Даже на паре-тройке Ступеней выше меня «батарейка» оказалась все-таки не бесконечной. Анора побледнела, стиснула зубы, но справилась. Прямо из ее ладони вырвался огромный пылающий меч. Он с грохотом вспорол стенку вагона и снес часть крыши — но не прекратил расти, пока не достигло пары десятков футов. И только тогда Анора со стоном отвела руку назад и обрушила огненный клинок.
Но не на меня. Гигантское лезвие из чистого пламени прошло наискосок, разрезало крышу и остатки стены, а потом с жадным ревом впилось в доски пола, описав полукруг. Я поднял Щит, но он раскидал только валящиеся с потолка горящие обломки.
— Что за?..
В полу между мной и Анорой появилась расселина — и она с каждым мгновением становилась все шире… И только когда внизу под моими ногами замелькали рельсы, я сообразил, что случилось.
Чокнутая девка могла врезать мне — но вместо этого просто откромсала половину вагона! Паровик остался с той стороны и, сбросив тяжесть, стремительно набирал ход и увозил прочь жалкий огрызок поезда с Анорой. Она уплывала все дальше и дальше, а я наоборот замедлялся, будто груз всего состава тянул мою половину вагона назад.
Но и на этом сюрпризы не закончились — Анора снова подняла уже потускневший и укоротившийся вдвое огненный меч.
— Срань Господня… Нет! — пробормотал я. — Не надо… Черт бы тебя побрал, даже не думай!
Кажется, я даже успел увидеть на лицо Аноры сожаление.
За мгновение до того, как она разрезала рельсы в полусотне футов передо мной.
* * *
Откашлявшись, я кое-как поднялся с засыпанного каменной крошкой и покрытого копотью пола и подобрал меч. Точно такой же, как тот, что я оставил где-то под Монтабаном — только чуть тяжелее. И до сих пор немыслимо острый — даже после всего, что нам было суждено пройти вместе. Ни человеческая плоть, ни металл, ни дерево так и не смогли оставить на блестящем лезвии ни царапины.
