— Я пока разбираюсь, как он должен работать.
Это было правдой.
— Деталями займусь потом.
Ложь во спасение, если что.
— О!
В тихом возгласе слышалось разочарование.
Это не имело значения. Он бы совсем по-другому заговорил, скажи ему Митос правду.
Несколько часов спустя, внимательно, до рези в глазах, изучив первоисточники с кодами, распечатки и хакерские форумы, Митос, наконец, набрал в разных вариациях и переводах предложение, активирующее вирус.
Иоханнес Фрёйдендаль
(Johannes Freudendahl)
Открытка от Грейс
Он медленно повертел в руках открытку. Картинка на ее лицевой стороне изображала силуэт большого города, на переднем плане сияла нежно-голубым вода, над которой красовался отважно перекинувшийся через нее мост. «Привет из Стокгольма», гласила надпись на открытке.
— Доброе утро, Отец Лиам, — улыбнулась ему проходящая мимо женщина. Он приветствовал ее в ответ и снова вернулся к открытке.
Беглым почерком в ней было написано по-французски:
Дорогой Дарий,
Наконец исполняю свое давнее обещание прислать тебе открытку. Для твоей коллекции. Знаю, что с большим опозданием. Наверно, ты посчитаешь это шуткой, но сегодня у меня просто возникла потребность написать тебе.
Как ты видишь, на этот раз меня занесло в Стокгольм. Здесь чудесный университет, где я возобновила свои исследования в весьма приятной обстановке. Жизнь моя стала куда легче, когда надо мной не висит больше угроза в лице Карло, и не надо никого бояться. Тем не менее, времени катастрофически не хватает. Нужно столько всего сделать, столько наверстать. Сегодня такой прекрасный день, что я впервые за долгое время взяла выходной и теперь наслаждаюсь солнцем на пляже.
Привет Дункану и Тессе. И когда я снова буду в Париже, то обязательно жди в гости!
Грейс.
Читая, он медленно покинул маленький мощенный двор церкви Сен-Жюльен-ле-Повр и, свернув за угол, прошел несколько метров до ворот в парк. Немного постоял, созерцая массивную акацию, возможно, старейшее дерево Парижа, окинул взглядом отдыхающих людей и приблизился к церковной стене. Там, в самом тенистом углу, приютилась скромная каменная плита с надписью:
Лиам молча встал перед надгробием и предался воспоминаниям о своем друге и наставнике. Сентиментальностью он не отличался, но все в этой маленькой церкви и уютном сквере Рене Вивиани напоминало ему о Дарии. Лиам был уверен, что дух Дария все еще витает в стенах, где он жил так долго.
Лиам вспомнил об открытке, которую все еще держал в руках. Грейс… да, Дарий как-то упоминал ее. Они несомненно были хорошими друзьями. Лиам тихо вздохнул: послание опоздало на два года.
Могилы у Дария не было, Дункан Маклауд развеял прах друга над Сеной, чтобы река унесла его в море. Лиам не сомневался, что Дарию бы это понравилось. И все же прихожанам так не хватало Дария, и жаль, что только вот эта плита напоминала сейчас о нем…
Лиам опустился на колени, положил открытку на холодный камень и сложил руки. Постояв так несколько секунд, он поднялся и пошел готовиться к вечерней службе.
Летом две тысячи двадцать… какого-то года Ника Вольфа занесло в Париж. Не по делам, просто пересадка.
Аэропорт, из которого он должен был вылетать, не работал из-за забастовки, и его рейс перенесли на завтра. Ник забросил вещи в квартирку, которую Аманда сохраняла для таких вот случаев, и пошел побродить без всякой цели. Через некоторое время он обнаружил себя на знакомой набережной, недалеко от церкви, где служил Лиам Райли и которую некоторые Бессмертные постарше звали «церковь Дария».
Ник не успел обдумать, стоит ли беспокоить священника, как почувствовал Зов, оглянулся по сторонам и никого подходящего не увидел. Но Зов не усиливался и не ослабевал. Ник догадался подойти к ограждению и поглядеть на нижнюю дорогу. На парапете недлинной лестницы, спускавшейся к воде, сидел Лиам. Зов он, похоже, не почувствовал.
Сбежав вниз, Вольф тронул приятеля за плечо, тот резко вскочил, обернулся и, узнав, вздохнул:
— А, это ты…
— Это я, здравствуй. О чем задумался, так что даже Зов не чувствуешь? Проблемы? — последний вопрос Ник задал, видя недоумение, даже обиду на красивом лице Лиама.
