И он рассказал незнакомцу о том, что случилось.
Вильгельм сочувственно и с глубокой печалью выслушал рассказ Мельхталя.
— И что же вы решили? — спросил Вильгельм, когда тот смолк.
— Отомстить за нас и освободить наш край, — ответили все трое.
— Право мстить за преступления и давать свободу народам Господь сохранил за собой, — сказал Вильгельм.
— А что же он тогда оставил нам, людям?..
— Возможность смиренно молиться, чтобы он скорее совершил то и другое.
— Вильгельм, не стоит быть таким доблестным лучником, если ты отвечаешь, как монах, когда к тебе обращаются, как к гражданину.
— Господь сотворил горы для ланей и серн, а ланей и серн — для человека. Вот почему он наградил дичь проворством, а охотника — ловкостью. Вы ошиблись, Вальтер Фюрст, назвав меня доблестным лучником: я всего лишь скромный охотник.
— Прощай, Вильгельм, и иди с миром!..
— Да пребудет с вами Господь, братья!
Вильгельм удалился. Трое мужчин молча смотрели ему вслед, пока он не скрылся за первым поворотом.
— Нам не стоит на него рассчитывать, — сказал Вернер Штауффахер, — а между тем он мог бы стать сильным союзником.
— Господь возложил на нас одних освобождение нашего края. Хвала Господу!
— А когда мы приступим к делу? — спросил Мельхталь. — Я сгораю от нетерпения… мои глаза плачут, а глаза моего отца кровоточат…
— Мы все из разных кантонов: ты, Вернер, из Швица; ты, Мельхталь, из Унтервальдена; я из Ури. Так давайте же каждый выберем среди наших друзей по десять человек, на которых мы могли бы положиться, и соберемся все вместе на Рютли… Все во власти Господа! А тридцать человек стоят целой армии, когда сплоченно, рука к руке, идут к одной цели.
— А когда мы соберемся? — спросил Мельхталь.
— В ночь с воскресенья на понедельник, — ответил Вальтер Фюрст.
— Мы будем там! — в один голос ответили Вернер и Мельхталь.
И трое друзей расстались.
В числе десяти жителей кантона Унтервальден, которым предстояло отправиться вместе с Мельхталем на поляну Рютли в ночь на 17 ноября, был юноша из Вольфеншис-сена по имени Конрад фон Баумгартен; он только что женился по любви на самой красивой девушке из Альт-целлена и наслаждался своим счастьем, так что лишь стремление видеть свой край свободным заставило его присоединиться к заговорщикам.
Не желая волновать молодую жену, он скрыл от нее истинную причину своего ухода и, притворившись, что неотложное дело призывает его в Бруннен, вечером 16-го объявил ей, что ему предстоит уехать из дома и что он вернется только на следующий день. Молодая женщина побледнела.
— Что с вами, Розхен? — спросил Конрад. — Не может быть, чтобы столь незначительное событие произвело на вас такое впечатление.
— Конрад, — промолвила молодая женщина, — не могли бы вы отложить ваше дело?
— Это невозможно!
— Не могли бы вы взять меня с собой?
— Это невозможно!
— Ну что ж, тогда идите.
Конрад посмотрел на молодую жену:
— Ты ревнуешь, бедное дитя?
Розхен печально улыбнулась.
— Да нет, этого не может быть, — продолжал Конрад. — Наверно, что-то произошло и ты от меня это скрываешь?
— Возможно, мои опасения напрасны, — ответила Розхен.
— Но чего же ты боишься в этом селении, среди наших родных и друзей?
— Ты знаешь нашего молодого сеньора, Конрад?
— Да, разумеется, — ответил Конрад, сдвинув брови. — И что же?
— Так вот, он видел меня в Альтцеллене еще до того, как я стала твоей женой.
— И он влюбился в тебя?! — вскричал Конрад, сжав кулаки и пристально глядя на Розхен.
— Так он мне сказал.
— Тогда?
— Да. Я забыла об этом случае, но вчера я повстречалась с ним на дороге в Штанс, и он повторил мне то же самое.
— Так-так, — пробормотал Конрад. — Распутные сеньоры!.. Значит, одной моей любви к родине недостаточно? Вы хотите, чтобы к ней присоединилась еще и моя ненависть к вам? Поторопитесь же тогда совершить новые преступления, за которые вы поплатитесь головой: день отмщения близок.
— Кому ты грозишь? — обратилась к нему Розхен. — Разве ты забыл, что он хозяин этого края?
— Да, хозяин для своих вассалов, своих рабов и своих слуг, но я, Розхен, свободен по своему положению; я гражданин города Штанса, я хозяин своих земель и своего дома, и, хотя у меня нет права, как у него, вершить в них суд, я имею право на то, чтобы со мной обращались по справедливости.
