Юный великий князь имел телесный изъян, который на медицинском языке называется укороченной уздечкой.
Все усилия, предпринимаемые на супружеском ложе великим князем, были бесплодны и не приводили ни к каким последствиям.
При помощи очень быстрой и очень легкой операции все можно было исправить.
Но великий князь, которому предстояло умереть такой мучительной смертью, страшился боли и не соглашался на операцию.
Однако при этом возникло одно весьма затруднительное обстоятельство.
В числе старинных русских обычаев, сохранившихся и в нынешней России, был обычай отсылать старшим родственникам шкатулку, содержащую доказательство невинности новобрачной.
Но это доказательство Петру, а вернее, Екатерине, невозможно было представить, так как в супружескую близость они никоим образом не вступили.
И тогда новобрачная заявила, что, не желая навлечь на себя подозрений, она во всеуслышание заявит о мужском бессилии супруга.
Петр, стыдившийся своего недуга, стал интересоваться, есть ли какое-нибудь средство все уладить.
Одна повитуха предложила очень простой способ: принести в жертву Эскулапу петуха, как это делали в давние времена, и его кровь выдать за то доказательство, какого не может предъявить человек.
Петр согласился на это, и хитрая уловка имела полный успех у Елизаветы, но она же привела к тому, что великий князь тотчас оказался в зависимости от своей жены.
Она знала его тайну.
Однако цель, которую преследовала царствующая императрица — основать династию, — так и не была достигнута; по прошествии девяти лет после своей женитьбы наследник престола сам еще оставался без наследника.
Это отсутствие потомства сильно волновало славную императрицу Елизавету, которая не испытывала недостатка в собственных детях, но, естественно, не могла провозгласить их наследниками Петра III.
Елизавета выражала недовольство по этому поводу Екатерине, но та отвечала, что ее вины тут нет.
Императрица потребовала объяснений, а поскольку она была особа чрезвычайно понятливая, Екатерине не составило большого труда оправдаться перед ней.
Елизавета пригласила к себе врача молодого великого князя и призвала его настроить своего именитого пациента на операцию.
Однако уговоры ни к чему не привели: Петр III, а вернее, молодой великий князь, считал, что у него и так все в полном порядке, и не испытывал никакой потребности подвергать свою особу изменениям, какими бы незначительными они ни были.
Тем не менее великому князю следовало иметь потомство, каким бы образом оно у него ни появилось.
И вот как, судя по рассказам, принялась за дело славная императрица, чтобы добиться своей цели.
У великого князя был фаворит по имени Салтыков. Молодой, хорошо сложенный, смелый и предприимчивый, фаворит этот был к тому же дамским угодником.
Казалось, что он был страстно влюблен в великую княгиню.
Отчасти это решало успех задуманного дела.
В высших сферах ему дали понять, что он может выразить свои чувства и это будет принято благосклонно.
В то самое время, когда он, как уверяют, выслушивал эти ободряющие слова из уст самой императрицы, великому канцлеру Бестужеву было поручено внушить великой княгине, что ей необходимо иметь ребенка.
Как бы невзначай великий канцлер спросил ее, что она думает о графе Салтыкове.
Екатерина обладала живым умом и быстро все поняла.
— У меня не сложилось еще определенного мнения о нем, — сказала она, — но приведите его ко мне сегодня вечером.
Прошло девять месяцев, чары разрушились, и 1 октября 1755 года великая княгиня родила сына, который при крещении получил имя Павел Петрович, то есть Павел, сын Петра.
И, строго говоря, Петр вполне мог поверить, что Павел был его сыном.
Но как такое случилось?
Сейчас мы попытаемся рассказать вам об этом. Мы говорим «попытаемся», потому что подобный рассказ, как вы прекрасно понимаете, дорогие читатели, не пойдет гладко.
Поскольку великая княгиня была беременна, требовалось, во избежание супружеской ссоры, навязать великому князю это отцовство.
Исполнить эту миссию взялся все тот же Салтыков.
Петр вел вполне веселую жизнь, в которой недоставало лишь любовных утех.
