Путешествие в Россию - страница 22

Да пошлет Вам Бог, милорд, легкую Вашу трапезу из пудинга и молока, которое изобильно поставляет Вам Ваша усадьба в Сент-Джеймсе; ближайшей почтой ждите ответа на дальнейшие вопросы, содержащиеся в любезном Вашем письме.

Ему же.

Петербург, 13 июля 1739 г.

Тут на днях я слышал, не помню от кого, что Россию можно представить в виде огромного белого медведя, задние лапы которого упираются в берег Северного Ледовитого океана, хвост погружен в воду, нос протянут к югу — к Турции и Персии, а передние лапы широко раскинуты и на восток, и на запад. Этого медведя великие люди севера — Оксеншерна и Фридрих Вильгельм, курфюрст бранденбургский[240] — старались, по их же выражению, не спускать с привязи, не раздражать и не давать ему встать на дыбы. Карл XII стал медведя дразнить, побил его неоднократно, но в конце концов научил драться и скормил ему часть своих владений; медведь заявил о себе и стал внушать Европе страх.

Сейчас дела обстоят так, что с северной стороны России некого бояться, поскольку там она сама и является концом света. Даже северные ветры, в других местах зловредные, несущие простуду и легочные болезни, России оказывают одно только благо — зимой благодаря им замерзают болота и реки, и дороги, сами по себе отвратительные, улучшаются, что позволяет оживить внутреннюю торговлю страны. В эту пору года русские усаживаются в сани, забирая с собою предназначенные на продажу товары и еду на несколько дней; они уверяют, что могут проехать до семи или восьми тысяч верст,[241] то есть две или даже три тысячи наших миль,[242] и это для них то же самое, что для нас приехать из Рима в Неаполь или из Лондона в Йорк.

С восточной стороны Россия соприкасается с Китаем, и если вдруг случится им воевать, то и тут можно будет сказать:

Ни татары, ни калмыки, соседствующие с Россией, ныне не могут ее устрашить. Когда-то, грозя набегами, они облагали русских данью, но теперь один-единственный батальон с двумя пушками в состоянии обратить в бегство несколько татарских орд. Что же до калмыков, то там есть верные империи племена, и они, можно сказать, являются ее щитом и крепостной стеною.

Каспийское море, почти непригодное для навигации из-за отсутствия портов, и несколько пустынь отделяют русских от Персии; между теми и другими находится Грузия, страна греческой веры,[244] в случае войны она тут же примкнет к России. Кроме того, Россию и Персию разграничивает и охраняет еще и полоса бесплодных степей; вдобавок и сам воздух персидских провинций вдоль берегов Каспия нездоров, и воевать в этих краях будет нелегко. Эти провинции, стоившие России стольких людских потерь, были добровольно возвращены Кули-хану.[245] Тут очень был бы кстати закон нашего императора «de coercendo imperio»; [246] царь Петр тоже в свое время говаривал, что лишней земли он уже не ищет, ее у него и так чересчур много, а ищет только воды.

Турки не могут напасть на Россию со стороны Украины, которая является самой южной, самой прекрасной и плодородной провинцией всей империи. Между Украиной и турками пролегают бескрайние степи, на огромном протяжении лишенные воды. Река Днепр от Киева, столицы Украины, течет к Очакову, то есть к турецкой границе; на реке же этой есть пороги, перебраться через которые почти невозможно. Татары Кубани и Крыма могут, разумеется, подняться против русских. Они и сейчас вторгаются на Украину, жгут деревни, уводят в плен целые семьи, но с особенным напором не действуют и не могут там надолго закрепиться. Двадцать полков войска, набранного по совету Миниха, постоянно находятся в боевой готовности на идущих от Днепра вокруг этой провинции укрепленных линиях, с крепостями и сигнальными вышками, дающими знать, откуда надвигается неприятель. Чтобы окончательно избавиться от татар, русским следовало бы завладеть Азовом. Благодаря этому укрепленному пункту можно держать в узде все племя кубанских татар. А для управы на крымских татар русским неплохо бы овладеть Керчью, прекрасным портом, господствующим над одноименным проливом, этим киммерийским Босфором.