Один и нашелся. Поразмыслив, я вздохнул с облегчением — сама судьба распорядилась, чтобы не доверять такое ответственное дело, как настройка л» хассов, практически незнакомцу. Не тут-то было. Пообедав, я обнаружил Родрига и Аднера увлеченно собирающими какую-то конструкцию, представляющую собой треугольник из сосновых плашек. Затем к треугольнику прибавились два гвоздика и шнур с отвесом.
— Все, господин Сорингер, можно начинать, — указав пальцем на треугольник с веревочкой, поведал Аднер. — К тому же мы как раз пролетаем над подходящим местечком.
Под нами находилась свежая вырубка с множеством пеньков.
«Ну да, — скривился я, лихорадочно соображая над тем, как бы мне отказаться от своего намерения, и не потерять при этом лицо. — То, за что я плачу Гильдии солидной такой горстью золотых ноблей, оказывается, можно сделать и при помощи планок, гвоздиков, веревок и пней».
Затем, ярко представив, какова она именно — горсть золотых монет, которую придется отдать Гильдии, я даже вес ее в ладони почувствовал, отдал команду:
— Энди — на кабестан! Спустить паруса!
Нет, я не жадный на деньги. Но когда долгое время откладываешь на постройку собственного корабля, а потом, не удержавшись от соблазна получить его сразу, берешь их в долг, рассчитывая при очень благоприятном стечении обстоятельств рассчитаться с займом за лет семь-восемь, привычка экономить впитывается кровь.
Кабестан, он только называется так — кабестан. На самом деле на летучих кораблях его задача не выбирать на борт якорный канат, нет. По сути, это та же самая лебедка, и от нее уходят под палубу привода, идущие к л» хассам.
Крутишь кабестан вправо — камни заставляют корабль подниматься в небеса, крутишь влево — опускаться вниз. Ничего сложного, но нельзя крутить кабестан слишком быстро, особенно на подъем — л» хассы ужасно не любят, когда их заставляют выполнять непосильную для них работу, грозя рассыпаться в серую пыль.
Мы зависли над землей на высоте половины человеческого роста. Пусть днища у летучих кораблей плоские и железные, но такой вот пень, что оказался как раз под нами, вполне способен продавить его под весом «Небесного странника».
Дальше все выглядело следующим образом. С каждого борта спустили вниз по два каната, концы которых привязали к пням. Аднер через открытую лючину скрылся в трюме, поставив наверху Родрига, чтобы тот дублировал его команды. Затем он попросил поднять корабль так, чтобы канаты натянулись.
Следующий час, если не больше, мы выслушивали команды Аднера, подаваемые им из трюма, и повторяемые Родом:
— Левый борт, нос — чуть ниже! Или: правый борт, корма — немного ослабьте!
Стоя на мостике рядом с навигатором Брендосом, я недовольно морщился: слишком уж у Аднера приказной тон, но приходилось терпеть. Когда мне надоело окончательно, Аднер неожиданно затребовал кувалду, да потяжелее. Кувалды не нашлось, но Родриг подал ему вниз здоровенный молоток.
Я едва себя сдерживал: «Если сейчас из трюма раздадутся удары металла по металлу, то спрыгну туда, отберу у него молоток и приложусь им по самому Аднеру. Если уж не по голове, то по спине точно. Ишь ты, чего надумал — настраивать привода л» хассов кувалдой». Но обошлось — она ему не понадобилась.
Наконец, Аднер на некоторое время затих, после чего «Небесный странник» неожиданно начал заваливаться на правый борт. Сначала медленно, а затем все быстрее и быстрее. Истошно визжала испуганная Мирра, из камбуза донесся крик ошпаренного Амбруаза, гневно рычал я, Гвенаэль едва успел подхватить летевшую на палубу зрительную трубу… Словом дело нашлось всем.
Палуба кренилась все больше, но я успел бросить гневный взгляд на навигатора Брендоса. Именно он привел на корабль этого шарлатана, благодаря которому все и случилось. И еще подумать о том, что из-за своей скупости точно останусь без корабля. Убиться с такой высоты мы не убьёмся, даже в том случае, если «Небесный странник» рухнет на землю, главное — не оказаться под его бортом, но починить корабль уже не удастся.
Корабль внезапно застыл, и через несколько мгновений, показавшихся мне вечностью, вернулся на ровный киль. Мы все стояли, держась кто за что, ожидая нового подвоха. Но нет, из лючины трюма показалось перепачканное чем-то черным лицо Аднера.
