— Пируем? — хмуро уточнил он. — Почему сразу дверь не открыли?
Эйви-Эйви широко улыбнулся и икнул:
— А мы думали, это разбойники вернулись! Хотели защищаться!
— Разбойники, говоришь? — протянул доблестный вояка, не сводя глаз с Гаста. — Два восьмидневка назад границу Элроны перешел грязный убийца по прозвищу Темный Гром. Сдуру сунулся в Рорэдол, мы пятый день идем по его следу. И следы привели сюда.
— Ну так я и говорю, — развел руками Эй-Эй. — Хозяин, еще вина! Про столь славные победы, как наша, рассказывают с полным кубком и не иначе.
Воин скупым движением руки отклонил заманчивое предложение.
— Вы бились с шайкой Темного Грома? — Он повернулся к королю, словно признавая в нем старшего.
— Бился, — с готовностью отозвался Денхольм, говоря чистую правду. — Еле жив остался, между прочим, — и он с гордостью продемонстрировал свою окровавленную рубаху.
Раны были свежие, кровь еще не свернулась, да и у остальных сотрапезников видок был весьма потрепанный, — и начальник стражи поверил, но не захотел так просто сдаваться:
— Ну и что же заставило их скрыться, господин?
— Кошелек опустошили, изверги, — признался шут, оглядывая стол и явно подсчитывая про себя убытки. — Надеюсь, они поняли, что мы не самые слабые бойцы на свете.
Король скосил глаз на Гаста, и тот едва заметно кивнул с самой серьезной миной.
Но бдительный стражник не сдавался:
— Так это ваши люди, господин? Что-то лицо ваше мне кажется знакомым… И про шрам этот, будь он неладен, я уже где-то слышал. — Он сдвинул брови, оглядывая Эйви-Эйви. — Кто он такой, господин?
— Мой проводник, — был вынужден признать король.
— Проводник? — хмыкнул страж. — Он вас заведет, пожалуй.
— Не слишком ли ты скор в суждениях, доблестный воин? — тихо спросил Эйви-Эйви, вскидывая прямую ладонь к сердцу и смотря на него совершенно трезвыми глазами. — Не забыл ли ты старую заповедь? — и вдруг отчеканил формулу древнего приветствия: — Славной смерти тебе, Человек, рожденный с мечом. Верь людям и помни, что оружие в твоей руке служит миру, не войне.
— Славной жизни тебе, Человек, рожденный с мечом, — немедленно отозвался страж, и все люди его, как один, вскинули руки к сердцу. — Славная жизнь приводит к славной смерти.
Горец сделал еле приметный жест рукой, по-особому складывая пальцы. Эй-Эй ответил столь же неуловимым движением кисти.
— Так ты наш? — поклонился рорэдрим, взирая на проводника с уважением и приязнью. — Прости мне дерзкие слова: шрамы битвы украшают воина лучше любых медалей. Зови меня Нэшью, сын Рорэдола.
— Зови меня Эйви-Эйви, сотник Нэшью. Должно быть, ты слышал обо мне от старга [11] Полага: нам случалось спать, укрывшись одним плащом.
— Должен тебя огорчить, доблестный воин, — вздохнул страж, обнажая голову. — Старг Полаг с боевым кличем Рорэдола шагнул за Последний Порог, сраженный мечом проклятого Темного Грома. — Он снова с подозрением взглянул на Гаста, нахмурил брови. — Так ты ничего не хочешь мне сказать, воин?
— Ничего, — скрипнул зубами Эйви-Эйви, стараясь не смотреть на потемневшего лицом атамана. — Я ничем не могу вам помочь.
Сотник поклонился, учтиво извинился за беспокойство и вышел прочь. В наступившей тишине было слышно, как рорэдримы седлают коней и летят в подступившую ночь отрывистые команды.
— Вина, — хрипло приказал Эй-Эй, судорожно дергая завязки плаща.
— Так ведь на столе много вина, господин, — осторожно напомнил все еще трясущийся хозяин. — Вон еще три кувшина…
Ответом ему был звериный рев:
— Что, скотина?! — раненым волком взвыл проводник. — Ты предлагаешь мне выпить ЭТО вино? ЭТО? За упокой души друга?! Вместе с его убийцей?
Железной рукой он схватил трактирщика за горло и поднял над полом на пару уардов.
— Оставь его! — рявкнул король, в прыжке подбивая Эй-Эю колени. — При чем здесь кормивший нас хозяин?!
Проводник отшвырнул свою жертву, крутанулся на полу, сбивая с ног Денхольма, мягким скачком ушел от удара Санди. Когда он выпрямился, в руках у него был неизменный посох, отведенный в сторону для удара. Мелкая дрожь била Эйви-Эйви, сумасшествие плясало в расширенных зрачках и раздувало ноздри.
