Лизандр потянулся и зевнул.
— Взаимно, — сказал он по–английски.
— Теперь ступай.
— Вот за это, — зловеще пообещала Полли, — проглотишь собственную слюну!
— Кипя от злости, Полли поспешила к радиопередатчику в собственной спальне.
Лизандр не стал торопиться. Он аккуратно оделся, потом зашел в ванную комнату облегчиться, потом умылся и, наконец, вошел в спальню Полли. К этому времени он успел обдумать план действий. Полли присела на корточках, нависая над передатчиком. Она злобно взглянула на Лизандра и зашипела пораженно, когда он приказал:
— Оставь нас. Я хочу поговорить с Чин Текки–то без свидетелей.
— Глупо и непристойно, Лизандр! — воскликнула она. — Почему я обязана уходить?
— Потому что, если не уйдешь, — хладнокровно объяснил Лизандр,
— я не стану разговаривать с Чин Текки–то.
Он терпеливо выждал, пока Полли покинет комнату — от изумления она нервно облизывалась. Потом повернулся к передатчику.
— Чин Текки, — начал он по–английски, опустив почетную степень «то», которая полагалась его собеседнику как Вышестоящему.
— Почему я не знал, что готовится высадка в Африке?
Ответ пришел с секундным запозданием. Тон у Чин Текки–то был ледяной.
— О таких вещах, Лизандр, ты должен говорить только по–хакхлийски! — приказал он.
— Почему ты задаешь подобные вопросы таким непочтительным тоном?
— Потому что от меня скрывают информацию, держат меня в неведении, — сказал Лизандр.
— О планах хакхлийцев я узнаю от землян, а не от самих хаклийцев.
На этот раз пауза была продолжительнее, чем требовало прохождение радиосигнала.
— Раньше ты со мной иначе разговаривал, Лизандр, — медленно произнес Чин Текки–то.
— Что изменило тебя?
— Наверное, я повзрослел.
— Наверное, ты все больше становишься землянином, — задумчиво сказал Чин Текки–то.
— Ты причинил вред одной из женщин, Лизандр, совершая амфилакс. Зачем ты это сделал?
Лизандр вспыхнул.
— Я не причинил неисправимого вреда. И разве земной мужчина не имеет права на амфилакс с земной женщиной? Разве я не мужчина?
— Очевидно, да, — вздохнул Чин Текки–то.
— В самом деле. Ты больше не настоящий хакхлиец, потому что настоящий хакхлиец в таком тоне не посмел бы разговаривать с Вышестоящим.
— Возможно, — отрывисто бросил Лизандр. — У хакхлийца не было бы причины. Меня же о высадке в Африке в известность не поставили.
— Но зачем? — резонно поинтересовался Чин Текки–то.
— И почему не можем мы высадиться в Африке? Африка для землян бесполезна, никакой ценности не представляет.
— Но она принадлежит им!
Он услышал, как Чин Текки–то осуждающе зашипел.
— Африканский континент не используется, — упрямо настаивал Чин Текки–то.
— Мы много от землян не просим, лишь малую долю. Мы попросили предоставить нам остров для строительства катапульты, полезной и для хакхлийцев, и для землян, но земляне заявили, что жители острова против.
Может быть, теперь они скажут, что и безлюдную Африку нам не дадут? Потому что слоны возражают?
Лизандр хмуро выслушал Чин Текки–то.
— Не понимаю. Зачем хакхлийцам Африка?
— Это решать Главным Вышестоящим, — строго сказал Чин Текки–то, — а не юным особам, далеко еще не созревшим.
— Наступило недолгое молчание, потом голос в радиопередатчике произнес угрюмо:
— Я надеялся на более плодотворную беседу с тобой, Лизандр. Понимаю теперь, что напрасно. Больше разговоров с тобой не будет. Сейчас я побеседую с Ипполитой без посторонних. А ты, Лизандр, как следует подумай над собственными поступками — и помни, что жизнь тебе дали хакхлийцы, а не земляне!
Когда Лизандр приехал в больницу, Маргарет в палате не оказалось. Медсестра провела его в солярий. Маргарет разговаривала по телефону. Она была одета и, кажется, готова покинуть больницу, но, когда закончила разговор, приглашающе похлопала по диванчику рядом с собой. Она вопросительно посмотрела на Сэнди.
— Что–то стряслось?
Сэнди рассмеялся.
— О каком из нескольких «что–то» тебе рассказать?
— На твой выбор, — предложила она и внимательно выслушала рассказ Сэнди о неприятном обмене мнениями с Чин Текки–то.
Сэнди отметил про себя, что Маргарет выглядит не так, как обычно: она хорошо себя чувствует, она дружелюбно настроена, она не замыкается в собственных мыслях, но в то же время настроена серьезнее, чем раньше. Когда он закончил рассказывать, Маргарет заметила:
