Май Тара оставила его в жилом отсеке когорты, а сама отправилась за приготовленной для Сэнди земной одеждой. По ее приказу Сэнди разоблачился, спрятал ежедневную одежду в шкафчик…
И вдруг его проняла нервная дрожь.
Ему предстояло покинуть корабль — факт, до сих пор почему–то не проникший в ту часть сознания, которая у Сэнди отвечала за панический страх, но теперь он наверстывал упущенное время.
Содрогаясь, Сэнди обвел взглядом помещение когорты. Скоро он покинет корабль. Ничего подобного с ним еще не случалось! Никто никогда не «покидал» корабля — члены экипажа умирали, это правда, и титчхики перемалывали и поглощали их плоть, и никаким другим путем, сколько себя помнил Сэнди, «покинуть» корабль невозможно. За стенами корабля — космос, безвоздушное пространство.
К приходу Май Тары, которая вернулась с двумя корзинами новой одежды для Сэнди, сам Сэнди сидел на полу у шкафчика, удрученно зажмурившись, с заострившимся напряженным лицом.
— Что штряшлошь ш тобой, Лишандр? — громко крикнула Май Тара. — В чем дело? Ты заболел?
— Мне придется покинуть корабль, — с тоской сказал Лизандр.
— Разумеется. К этому тебя вшю жизнь готовили.
— Но мне страшно, Май Тара–ток. Я не хочу расставаться с тобой.
Она нерешительно помолчала, потом ласково взяла Сэнди за руку — ладонь ее была крепкая и шершавая. Сэнди почувствовал, как маленькая шпора «помощника» вдавилась в плоть — но не больно, наоборот, он испытал прилив уверенности.
— У тебя начнется совершенно новая жизнь, долгая жизнь, — сказала ему Май Тара. — Ну а теперь, будь добр, примерь вот это. Хочу пошмотреть, каким шипматишным юношей будет мой Лишандр на Земле!
Сэнди неохотно подчинился. По настоянию Май Тары он разделся догола, поэтому сначала натянул что–то вроде комбинезона, сделанного из дельного отрезка белой тонкой ткани, который Май Тара называла «нижним бельем», и «носки» — длинные трубочки из черном ткани, закрытые с одного конца. Рубашка — насыщенного розового цвета с пастельным оттенком, брюки — темно–синие, жилет — красный, пиджак–коричневый и, наконец, черные туфли.
— Как крашиво! — воскликнула Май Тара.
— Мне жарко, — пожаловался Сэнди,
— Но в меште вашей вышадки очень холодный климат, Лишандр, — строго сказала воспитательница. — Поэтому вот эти вещи ты должен шейчаш тоже примерить. — И она вытащила из второй корзины новую пару штанов, из галетой ткани и с застежками на лодыжках, тяжелые галоши, которые предстояло надеть прямо на легкие лаковые туфли Сэнди, и куртку с капюшоном, которая одна весила столько же, сколько вся остальная одежда, вместе взятая. К тому времени, когда он напялил на себя эту куртку, Сэнди уже начал истекать потом.
— Ты чудешно выглядишь, — с грустью сказала Май Тара.
— Чувствую себя вареным клубнем, — проворчал он.
— Хорошо, можешь шнимать одежду. — Май Тара принялась аккуратно складывать вещи по мере того, как Сэнди освобождался от них. — Ты шлышал, включен агрегат для производштва перекиши водорода?
— Правда? — Лизандр задумался над ее словами.
Перекись водорода используется только как горючее
для двигателей посадочного модуля. Поэтому агрегат, вырабатывающий ее, включают редко, раз в сто лет приблизительно — во время длинных перелетов от звезды к звезде нет потребности в химическом топливе. Сэнди немного приободрился, даже попытался изобразить улыбку. Улыбка получилась не очень, потому что какая–то нотка в голосе Май Тары встревожила Сэнди.
— Ты рада за меня? — настойчиво спросил он. — Ты ведь гордишься, что я лечу на Землю? И ты увидишь, как мы стартуем?
— Боюсь, что нет, Лишандр, — грустно прошепелявила Май Тара. — Я больше не увижу тебя. Завтра -окончательный медошмотр, и я его, знаешь ли, не пройду.
…И в тот день, когда звездолет вышел в нужную точку околоземной орбиты и посадочный модуль ждал в полной стартовой готовности, Сэнди убедился, что Май Тара была нрава. Она не провожала Сэнди в когорту. ее там не было. ее вообще больше не было. Май Тара не прошла последнего медосмотра.
Отправление модуля не сопровождалось особыми церемониями. Провожал их один Чин Текки–то, нервно паривший в невесомости — впервые за десятилетия основные двигатели корабля молчали.
