Свежий воздух вернет силу Гасу.
И в гневе, Райден сделал просто роковую ошибку.
Я перекатывая Гаса к стене, делая вид, что перемещаю его на более чистую землю. Новое положение дает мне шанс рассмотреть путеводитель.
Эскиз Гаса был точен. Я пытаюсь сделать то же самое, когда царапаю отметки на ноге и позволяю новым штанам скрыть доказательства. Путеводитель все еще не имеет большого смысла… и я понятия не имею, как доставить нас к Шреддеру. Но у меня есть план дать Гасу ветер, который ему нужен.
Я поддерживаю Гаса, притворяясь, что проверяю его дыхание, и когда его глаза открываются, я шепчу ему на ухо:
— Если ты слышишь меня, мне нужно, чтобы ты действовал так, будто тебе очень и очень больно.
Я не могу сказать, является ли его ворчание ответом «да».
Но крики, которые следуют, это страдание… ужасные чудовищные визги, когда Гас извивается и корчиться, размазывая кровь по полу.
— Ему нужен воздух, — кричу я, позволяя панике завладеть моим голосом. — Пожалуйста, ты должна взять его наверх.
— Ты слышала приказ Райдена, — говорит мне Налани.
Гаса рвет. Его ноги и руки дрожат, и я понятия не имею, он делает вид или, наконец, признается, как ему больно.
— Пожалуйста… он умирает!
— Думаю в этом суть.
— Но ты не понимаешь. — Я сметаю слезы со щек и новые сразу заменяют их. — Он самый важный.
— Что здесь происходит? — кричит знакомый голос, и Буреносец со шрамами подходит к решетке моей камеры.
Я тянусь к его руке.
— Мой друг погибает. Пожалуйста… вы должны доставить нас в башню. Райден бы этого хотел.
— Тогда почему он приказал мне позволить тебе смотреть, как он умирает? — спрашивает Налани.
— Потому что не понимает, насколько важен Гас! — Потом я смущаюсь и взвешиваю мои слова, вспоминая, что риск слишком велик.
Гас снова поднимается, принимая решение за меня.
— Гас — тот, кто может научить Райдена Западному, — шепчу я. — Я научила его одной команде прежде, чем разорвала связь.
Налани фыркает:
— Как удобно.
— Правда, — говорю я, сосредотачиваясь на травмированном Буреносце, когда он анализирует мои слова. — Я никогда не смогу научить Райдена, — говорю я ему. — Всех моих знаний теперь нет. А Вейн пойдет на верную смерть, как и другие Западные. Если Гас сейчас умрет, Райден потеряет последнюю возможность научиться языку.
— И ты только что решила сказать нам это? — спрашивает он. — Сейчас, когда твой друг делает последние вдохи?
— Вот почему я говорю это! — Я поворачиваюсь к Гасу, и рыдание встряхивает мои плечи, когда я вижу, что красный медленно сочится из его губ. — Я думала, что буду достаточно сильна. Но я не могу позволить ему умереть. Не так… не ради языка, который даже не мой. И не его. Защищать его не наша работа. Я прямо сейчас научила бы Райдена, если бы могла, но это не так. Я не могу. Только Гас может.
Я практически могу слышать, как шестеренки крутятся в их головах.
Я сосредотачиваюсь на травмированном Буреносце и двигаюсь туда, где я знаю, что он уязвим.
— Что вы думаете, Райден сделает, когда узнает, что Гас знал Западный? Я скажу ему после того, как Гас умрет… и я скажу ему, что объяснила все вам прежде, чем стало слишком поздно. Думаете, что он вознаградит вас за слепое повиновение его приказам… или отправит вас в Шреддер?
Налани хватает меня за горло:
— Ты смеешь угрожать нам?
— Я делаю то, что должна сделать, чтобы спасти его, — рявкаю я.
Травмированный Буреносец убирает ее руку, позволяя мне дышать.
— Райден должен знать, — бормочет он. — Если есть даже малейший шанс…
Налани вздыхает:
— Тогда нам лучше доставить его к башне. Мальчик не протянет долго без ветра.
Травмированные Буреносец кивает, и его глаза сосредотачиваются на мне.
Впервые я вижу его, как одного из обученных убийц Райдена. Особенно, когда он говорит:
— Если это будет уловкой, то я прикончу тебя сам.
