Юная ветреница легко могла позволить себе невинный флирт с партнером по танцам. Возможно, в этом не было ничего дурного, не будь ее супруг так патологически ревнив. Ревность омрачала его супружество, лишала покоя.
Пушкин признавался, что чувствует себя самым несчастным существом – существом близким к сумасшествию, когда видит свою жену разговаривающей и танцующей на балах с красивыми молодыми людьми; уже одно прикосновение чужих мужских рук к ее руке причиняет ему приливы крови к голове. Даже уверения в том, что жена ему верна, не успокаивали эту болезненную патологическую ревность: Пушкин, сознавая свою некрасивость, страдал от того, жена может изменять ему в мыслях, даже оставаясь ему верной физически.
Да, надо признать, что здесь ревность уже превращается в нечто бредовое. Пушкин становится желчным, обозленным, подозрительным; все окружающие кажутся ему врагами; в каждом слове ему чудится намек или оскорбление. С каждым годом приступы меланхолии делаются чаще и чаще, но и в то же время теряют тот характер чисто эмоциональных депрессий, а, скорей, принимают характер патологической скуки и замкнутости. Усугубило депрессию и то, что осенью 1836 года к нему не пришло обычное для этого времени года вдохновение. Даже почитатели поэта считали, что его последние стихотворения некрасивы, и он вынужден был довольствоваться мякиной прозы и ненавистной ему журналистикой.
В 1837 году все стали замечать, что Пушкин сделался почти что ненормальным. Он очень плохо выглядел – много старше своих тридцати семи лет. Прежде курчавые волосы его лысели, лицо покрылось морщинами. Причиной этого мог быть недолеченный сифилис и застарелое ртутное отравление: ведь ртуть накапливается в человеческом организме и выводится очень медленно. А одним из симптомов такого отравления являются и изменения в психике больного: мрачность, подозрительность, нервозность… Все это наблюдаем мы у Пушкина.
Поведение его в этот период явно выходило за рамки психологической нормы и даже обычной человеческой этики: одержимый патологической ревностью Пушкин нарочно посещал те же бордели, что и Жорж Дантес, нарочно выбирал тех же проституток, но не с целью соития, а лишь для того, чтобы выспрашивать у них интимные подробности о сексуальных пристрастиях Дантеса, а потом распространять о нем сплетни самого гнусного толка. Нет никакого сомнения, что, находясь в здравом рассудке, поэт бы осудил сам себя. Здесь движущей силой его поступков была болезнь.
Находясь в состоянии тяжелой затяжной депрессии, страдая от патологической ревности, он фактически сам добивался той роковой дуэли, во время которой смертельная рана подсекла его жизнь.
* * *
Таким образом, в случае Александра Сергеевича Пушкина мы можем наблюдать циклотимический тип личности. Наследственная отягощенность обратилась в гениальность – не в безумие. Но в то же время наличествуют сексуальные комплексы – фетишизм, комплекс Квазимодо, а также ярко выраженная классовая ограниченность человека, выросшего и воспитанного в обстановке крепостничества.
Длительное время его эмотивно-лабильная натура почти полностью компенсируется активным плодотворным творчеством. Но в то же время в его биографии наблюдается кривая: маниакальные состояния, необычный подъем, взлет мысли чередуется с депрессиями. Опасность для его душевного здоровья возникает во время депрессий, когда исчезает способность творить. Именно такой была последняя осень и зима! Тогда обостряется мнительность, ревнивость, разум поэта деградирует, появляются болезненные фантазии и все это в конце концов приводит к трагическому концу.
С уважением,
Спасский Н.Н.
Русское евгеническое общество прекратило свою деятельность в 1929 году, примерно в то же самое время, когда было получено это письмо, оставшееся без ответа и без рассмотрения.
