Алек подмигнул, когда поймал ее взгляд. Таня закатила глаза. Разве великолепные мужчины должны быть такими… самонадеянными?
Он силен, и даже слишком. Ему не составило никакого труда поднять ее на руки. Не то чтобы она была крупной девочкой, но у нее были тяжелые кости, и на них имелось немного мяса. «Джоан не производит на свет худышек», — как часто повторяла ее мать.
Алек осторожно опустил Таню на кушетку и сел рядом.
Она почувствовала под собой тканое шерстяное одеяло.
— Нужно улучшить кровообращение в твоих ногах, — он положил ее правую ногу на свое колено и обнажил плоть.
Тане следовало возмутиться отсутствию у него манер, но ей не представилось возможности выразить свое недовольство. Вместо этого глубоко внутри нее зародилось до боли знакомое чувство близости.
— Я самый лучший массажист в округе.
— К-как это? — Она расслышала в его голосе смех, и это тронуло ее, словно она и раньше различала у него подобные интонации.
— Я работаю даром.
Таня хихикнула. Это был первый раз, когда она искренне рассмеялась, и осознание этого поставило ее в тупик. И тут Алек неожиданно обхватил ее бедро и принялся поглаживать с такой гипнотической нежностью, которую она никогда не чувствовала прежде. К черту одеревенелые конечности — она возбудилась. «Счет до десяти помогает снять напряжение… может, он и от возбуждения избавит». Закрыв глаза и склонив голову, она начала считать. «Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь». Открыв глаза, она увидела его большие руки на своем бедре. О, да! В данный момент он массировал внутреннюю часть бедра. Желание сдвинуть ноги вместе было настолько же велико, как и раздвинуть их пошире. Таня подскочила, будто ее ударило током.
— Ладно, думаю, что кровь уже нормально циркулирует в ноге, — «да и в других местах», — добавила бы она.
Он улыбнулся и, проигнорировав ее замечание, продолжил массировать бедра.
Ее сердце заходилось в груди. Она застонала про себя. «Ему обязательно быть таким великолепным? — спрашивала она себя. — А его руки обязательно должны быть подобны греху?» Но еще большим потрясением стало столкновение с ощущениями близости, радости и скорби, смешавшимися с неискоренимой притягательностью, которую она чувствовала.
— Я довольно много разузнал о тебе за эти последние несколько недель, — ни с того, ни с сего произнес он.
Алек застал ее врасплох.
— То есть?
— Ты пыталась спасти жизнь Лидии Клайн, не заботясь о собственной.
У Тани стянуло во рту от горечи.
— Ведь я же не спасла ей жизнь? Она умерла, потому что я разрешила ей собрать вещи.
— Ты не могла знать, что за этим последует.
— Моя работа заключается в том, чтобы обеспечить им безопасность, как только они примут решение уехать. Я все запорола, Алек. — Издав мучительный вздох и понурившись, Таня кусала губы.
— Тогда твоя вина напрямую зависит от обстоятельств, как и моя. Если бы я попал туда раньше, она осталась бы жива, а ты не была бы в таком состоянии, как сейчас.
Она покачала головой, не желая слушать оправдания своей вины.
— Послушай меня, — попросил Алек, вновь пытаясь поймать ее взгляд. — Он больше не сможет ей навредить.
Таня энергично замотала головой, на ее глазах навернулись слезы.
Алек заключил ее в объятия, и она почувствовала себя укутанной его прохладой, а затем теплотой. Ее грудь прижалась к нему, и Таня не смогла подавить дрожь чистого желания. Это должно было быть поддержкой, а не призывом к чувственным наслаждениям. Когда она в последний раз хотела мужчину? Давно, и почему желание возникло только сейчас? Она не знала Алека, он четко дал ей понять, что не хочет быть узнанным.
Таня отстранилась от него и запахнула халат.
— В чем дело?
— Я изливаю тебе свою душу, а ты мне ничего не рассказываешь о себе. Предполагаю, что я должна гадать?
— Есть часть меня, которая должна оставаться скрытой… пока.
— Алек, кто ты?..
— Я мужчина и многое другое, — ответил он.
Велика новость. Она и сама это знала.
— Хорошо, а сколько тебе лет?
— Насколько я, по-твоему, выгляжу?
«Он стал бы хорошим адвокатом», — подумала она.
— Ты мой одногодка, может чуть старше? Сложно сказать.
Алек не отвечал. Он по-прежнему массировал ей ногу, и по Таниному телу продолжала пробегать рябь желания.
