Всю жизнь он служил лесником в здешнем лесничестве. Впрочем, не всю. На два года отлучался. На войну. Но после победы сразу вернулся в свою родную Краснотынку. С тех пор и живёт в своей деревне. Правда, теперь вся Краснотынка, вся деревня и есть его, старого Хрола, дом.
– Всю-то жизнь ты навред живёшь! – корил Хрола Иван, старый его товарищ по прозванию Петушок.
С Иваном Хрол ещё до войны сдружился. Вместе по соседним деревням ходили девок провожать. На фронт тоже попали вместе, с одним призывом, и воевали в одном полку.
– Вот зачем, скажи, ты тут себе новую хату срубил?
Хрол в ответ молчал. Даже, по обыкновению, не ухмыльнулся, как будто лень было слово языком повернуть. Молчал.
– Ну, скажи, зачем? Ну? – допытывался Петушок.
– Чего ты под кожу лезешь? – обрывал его Хрол. – Срубил и срубил. Я ещё долго жить собираюсь.
– Так, тогда я тебе скажу. Ты ж нам всем, бывшим краснотынцам, своей новой хатой – по мордам! Нате, мол, вам, гады такие! Краснотынку кинули! На хватеры позарились! А я – один! Один стою! Один – герой!
– Да, Вань, я – стою. И буду стоять! Вам, трибит-твою, глаза мозолить! Вы бросили свои окопы, побежали, а я – нет.
– Прожил ты – навред миру. То по лесу нас турял, скрётка вынести не давал. И теперя… вот… Окопался…
– Да, так я себе и решил: пускай хоть весь фронт бежит, а я – в своём окопе до последнего. Я свою позицию никому не оставлю. Вот так. И хватит об этом.
– Так ведь наперекор всё!
– Ну и что ж. Терпите. Я ж терплю. Такая наша жизнь.
Это правда, Хрол жил наперекор. И всю жизнь так прожил. Даже женился – наперекор. Отец с матерью сосватали за него девку из соседней деревни из богатой семьи. А он привёл домой Анну. Мать так и повалилась на пороге, увидевши их:
– Что ж тебе, ирод, девок мало? Бабу обадил… Да с дитём!
– Теперь это мой сын, – сказал он тогда родителям. – А для ясности выслушайте вот что. Когда мы с Фёдором на плацдарме за Днестром сидели, договорились: если он живой останется, будет помогать моим родителям, а если я, то буду заботиться о его семье.
Анна была старше его на год или два. И всю жизнь прожили они душа в душу. И детей нарожали.
Где они теперь, их сыновья? По городам разлетелись. Как пчёлы на цветы… Нет, он от своего корня – никуда. Пусть хоть земля разверзнется и всё полетит в тартарары, а он за свои углы цепляться до последнего будет. За углы да за могилы. Вон их уже на кладбище сколько! Отец с матерью. Анна с девочкой. Деды, которых и не знал, но о которых слышал от матери и отца. И деды дедов – все тут, в краснотынской земле лежат.
