- А как же Яхъя?
- На него не хватает рук. Яхъя - человек не нашего тейпа. Его мы пока похороним здесь. Чуть позже о нем позаботятся родственники. Впрочем, как там Мовлат, есть надежда, что сможет идти?
- В той же поре. Лекарство пока не действует.
- Колите еще.
Больному вкатили двойную дозу снотворного. Когда он уснул, его оттащили от самолета и принялись рыть большую могилу...
Никита убрал повязку, осторожно разлепил веки. Боли и рези не было, глаза не слезились. Какое это все-таки счастье - вновь ощутить себя полноценным бойцом, когда все, казалось, безнадежно потеряно. И враги это скоро почувствуют, они ответят за все. Ведь терять ему по-прежнему нечего.
- Ну, волки, щас! - под ударами кованого ботинка жалобно хрустнули стекла иллюминатора.
- Эй, спецназ, мы тебя отпускаем! - закричали с земли. - Отдай нам тела наших братьев - и уходи! Пистолет Салмана можешь забрать с собой!
- Зато я вас не отпускаю! - вслед за осколками плексиглаза на траву упали наручники. - Заходите по одному, в казенных браслетах. Сядем рядком, потолкуем ладком. И все вместе подумаем, как нам прийти к общему знаменателю.
Из салона опять потянуло дымом. Свежий воздух, как струя керосина, прошелся по тлеющей изоляции.
- Вот наглец! - изумился Аслан. - Эй, кто-нибудь, дайте сюда гранату. Будем его выкуривать.
Услужливый Шанияз сунул ему "фенечку":
- Хороший шакал - мертвый шакал. Подпали ему шкуру, нохче! Нашим братьям хуже не станет. Они у престола Всевышнего.
- Ну-ка все, отойдите подальше и держите окно под прицелом: сейчас я ему покажу знаменатель!
Аслана конкретно "заклинило". Он отступил немного назад, выбирая точку броска.
Мимино налетел медведем, завалил его на спину и заорал, брызжа слюной:
- Ты хоть чуть представляешь, сколько вокруг разлилось керосина? Так долбанет, что мало не будет. Все уйдем вслед за Салманом!
Шанияз тут же встал на сторону сильного:
- Насрать на него! - сказал он с внутренним убеждением. - Пусть покуражится этот шакал: что он может с тремя патронами против шести автоматов?
- Ты прав, - прохрипел Аслан, - что-то я немного погорячился, пусти меня, Мимино. Уходить надо. Самолет давно уже ищут. Деньги - не люди, их никогда не бывает много.
И будто бы в подтверждение этих слов, из-за вершины соседней горы вынырнули два вертолета - две грозные боевые машины в темно-зеленых лягушачьих разводах, с аккуратными красными звездами на борту. Они стремительно приближались, как гончие, взявшие след.
- Ложись! - закричал Мимино, - стреляем по кабине ведущего! Он подхватил автомат, неловко упал на спину и выпустил всю обойму.
Вертолет отвернул, огрызнулся короткой очередью. Пули зацокали по земле, взбивая фонтанчики пыли. Язычки голубоватого пламени жадно лизнули сухую листву, скользнули в окоп и ринулись к самолету.
Летчики бросились врассыпную: смекнули, что горцам будет сейчас не до них.
Мимино и Аслан, не сговариваясь, нырнули в глубокий блиндаж и там залегли, припали к земле, спрятав головы за прикладами автоматов. Остальные были обречены. Шанияз слишком много и часто курил, оттого и имел "позднее зажигание". Он побежал к самолету: там, за мешками с деньгами и героином, были припрятаны три порции "ханки". А Мовлат еще не проснулся. Он лежал на спине рядом с готовой могилой, чмокал губами и хихикал во сне. Наверное, ему снилось что-то хорошее.
Все случилось так неожиданно, что я растерялся. Взметнувшийся к небу огненный шар оглушительно лопнул. Моей энергетической оболочки тут же не стало. Ее поглотила энергия взрыва. Многократное эхо прошлось по вершинам гор, и лавиной сорвалось в ущелье. Через долю секунды рвануло еще. Темно-красное пламя взыграло огромным пульсаром и все занавесило клубами черного дыма.
Мой оголенный разум в панике заметался.
Я еле успел подхватить Никиту и слегка отодвинуть его в прошлое: ненадолго, на какую-то долю секунды. О себе вспомнилось в последнюю очередь, когда авиалайнер уже разваливался на две больших половины. Хвостовую часть отбросило в сторону. Из грузового отсека посыпались сумки, ящики, чемоданы. Горящий деревянный контейнер рассыпался от сильного удара о землю и из него, как цыпленок из скорлупы, вынырнул оцинкованный гроб.
