Вошли внутрь через массивную двойную дверь, обшитую изнутри бронзой — дом к защите подготовлен. Хотя довольно давно, старая бронза.
— Вы женаты? — спросил Ог.
Рес и Леск с гордостью подтвердили.
— Тогда вас можно селить в одной комнате. — Вроде бы Ог сказал это с удовлетворением, но все же слышалось, что не хочется ему оставлять беглецов вдвоем.
Открыл еще одну дверь:
— Это комната для гостей.
Пожелал глубокого сна и ушел.
Небогато в комнате — голые бревенчатые стены, пол застлан циновками, маленькое мутное окошко. Зато настоящая кровать, а не растянутая кожа. Большая, на двоих — вот радость-то, давненько уже на кучах листьев ночуют. И все же — либо скудно здесь живут, либо не рады гостям.
Вошли, замерли, навострили уши — если кто-то подслушивает, его присутствие можно уловить по дыханию, запаху, стуку сердца. Только чувствительность нужна, как у побрежников.
В большом доме оказалось достаточно звуков и запахов, а близких вроде бы нет. Рес прислонял к стенам зажатый в зубах нож, Леск прослушивала их с помощью найденной в комнате глиняной кружки. Выяснили, что за правой от окна стеной кто-то есть, затаился. Поэтому улеглись в постель и говорили очень тихо, на ухо друг другу. И на языке побережников, понятное дело, к тому же искаженном — с перепутанным порядком слов, пропущенными слогами и лишними окончаниями. Кому язык побережников не родной, не поймет.
— Я не верю Огу, — шептала Леск.
— Ага, врет он много. А уж сколько всего не знает — и про драконов, и откуда фоликсы берутся, и про оберег… того колдуна, как его… Шелтока. Говорил, что Шелток колдовством фоликсов отгоняет. А уж про то, где мы сейчас, про эти Первые Пороги… Я, так не понимаю, где это мы.
— Усложненное заклинание прямой тропы. Понимаешь, обычное заклинание прямой тропы приближает далекие части мира, а это — действует наоборот, раздвигает близкие части мира, а между ними оказывается… что-то еще, что-то другое.
— Другой мир?
— Возможно.
— Ты уверена?
— Я очень хорошо расслышала заклинание, почувствовала, как оно работает. Я уверена.
— А мы сами сможем выбраться?
— Да, даже ты в одиночку сможешь — достаточно просто идти обратно по тропе, и тебя… вынесет обратно.
— Я без тебя не уйду.
Из-за стены донесся тихий шорох, потом шаги — скрывавшийся там соглядатай, видимо, решил, что побережники уже спят, и ушел. Им еще было о чем поговорить, но слишком долго лежали, прижавшись, соприкасались щеками, шептали друг другу на ухо, так что принялись стаскивать друг с друга одежду.
Уснули далеко за полночь, проснулись поздно. Рес первым — лежал не двигаясь, смотрел на жену. Однако пришлось вставать и одеваться — за дверью кто-то был, явно ждал. Это оказалась девочка лет двенадцати, по внешности — из народа предгорий. Она объяснила, где можно умыться, позавтракать, добавила, что Кадьор уже ждет.
— Правитель местный? — уточнил Рес.
— У нас нет правителя, — гордо ответила девочка, — Кадьор не правитель, он советник.
— Чей советник?
— Всех!
Рес хотел, было, спросить, хорошие ли советы дает Кадьор, но передумал.
Завтракали под навесом на свежем воздухе — та же девочка принесла откуда-то горячие лепешки, овечий сыр, отвар из лесных трав с медом и самое странное — фрукты с далекого юга. Апельсины и ананасы. Невероятно вкусно.
— В Кустиках ни хлеба, ни сыра не было, — заметил Рес на искаженном языке побережников.
Леск рассудила:
— Туда только местные колдуны могут ходить. То есть, дойти может кто угодно, но чтобы вернуться, нужно колдовство.
— Многовато здесь колдунов.
— Когда-то на них в человеческих странах охотились, очень многие колдуны исчезли неизвестно куда.
— Сюда сбежали.
— Похоже. Особенно странной кажется история двухсотлетней давности, когда полностью исчезло тайное общество шаманов Пятого племени. А выжить в диких местах колдуну легче. И легче найти других колдунов.
— А фрукты эти — они-то тут откуда? Опять заклинание прямой тропы обращенное?
— Усложненное. Да, наверняка.
— Так тогда, выходит, часто они за фруктами ходят…
— Возможно. А может быть — носят фрукты только для себя.
Кадьор оказался явным трехречником, ждал беглецов в небольшом дворике, в тени кустов. Полноватый, с открытым добродушным лицом, он так радостно поздоровался и так доброжелательно улыбнулся, что у Реса засосало под ложечкой, рука сама потянулась к тесаку, а лицо стало глуповатым и доверчивым.
