— А твою сестру тощей назовут? — вальяжно и презрительно протянули в ответ. Рес осторожно глянул, чей это голос — высокого предгорника, он сидел напротив равнинника, пил прямо из кувшина.
— Так я же сказал, что она сойдет, — визгливо мямлил здоровяк.
— А про твою сестру так скажут? Привык ты тут, что тебя все боятся. Осторожнее надо быть тебе. Поглядел бы, что эти двое похожи между собой, брат и сестра значит.
— Да видел я!
— А лука у него не видел? Считай, повезло тебе, что он тесак достал. А мог подстеречь тебя и стрелу в спину всадить. А может еще и всадит.
Здоровяк стал испуганно оглядываться, однако Реса и Леск не заметил. Встал и, все оглядываясь, вышел из кабака. Предгорник посмеивался, глядя ему в спину.
— И как тебе здешние люди? — тихо спросила Леск на языке побережников.
— Беспомощные они какие-то, — усмехнулся Рес. — Беззащитные. Драться не умеют, торговаться не умеют, врать и то не умеют. Этот, который к тебе приставать надумал, не тесака моего испугался и не лука, а глухого взгляда.
— Ну?!
— Да так и есть. Одичали они тут совсем, позабывали все. Готовить, и то не умеют. И бражка у них поганая.
— Да, это странно. Здесь есть лесовики, предгорники. Но ничего, кроме кленовой браги и медовухи здесь не пьют — я не чувствую запаха пива или вина.
Леск не зря вспомнила лесовиков и предгорников: про людей леса в империи говорят, что они умеют варить пиво даже из камня, а про людей предгорий — что способны вырастить виноград даже на морском дне. Рес понюхал бражку, предложил:
— Может, медовухи попросить? А то эта бражка…
— Не стоит, медовуха еще хуже, судя по запаху.
— Лесовики, предгорники — а островянина заметила?
— Да. Вероятно, он не видел моря никогда в жизни, вырос здесь. Страсть островян к морю происходит от их воспитания. Мне местные кажутся скорее ленивыми, чем беззащитными. Как будто им незачем стараться, ничего не беспокоит…
К их столу подошел неряшливый даже в сравнении с местными старик, уставился слезящимися глазками и напористо спросил:
— А вы кто такие?!
Рес из уважения к старости не стал огрызаться, вежливо уточнил:
— Ты спрашиваешь про имена?
— Да кому нужны имена! Кто вы такие, скажи!
— На этот вопрос можно по-разному ответить, и все будет правдой.
Старик наморщил лоб, два раза моргнул:
— Из какого вы народа?! Что-то я вашей масти не видел до сих пор!
Рес остро почувствовал: влипли. Лихорадочно обдумывал, чего бы соврать.
Леск, видимо, решила: если не знаешь, что соврать, говори правду. И ответила старику:
— Мы люди побережья.
— Нет таких! — горячился старик.
— Как — нет?! — возмутился Рес. — А кто же тогда мы?!
— А вот не знаю, кто вы! Вот и спрашиваю!
— То есть, ты знаешь все народы, а нашего не знаешь, потому спросил, кто мы? Тебе ответили, что мы побережники. Теперь будешь знать.
— Нет такого народа!
На них смотрели. С любопытством. Подошел тот предгорник, что со здоровяком-равнинником разговаривал:
— Строн, ты чего опять разбуянился?
— А вот эти… говорят, побережники они, а нет таких.
Рес осторожно потянулся к тесаку.
— Вот пусть они к Шелтаку идут, раз их нет! — размахивал руками Строн.
— С чего вдруг? — устало вздохнул предгорник. — Ты уже получил медяшку за то, что относишь колдуну еду.
После слов про колдуна Леск подалась вперед, предложила:
— Можем и мы сходить, если нам заплатят.
— Чего это вам заплатят?! — возмутился Строн. — Это мне платят!
— Но ведь к колдуну пойдем мы, значит и нам должны платить.
Строн отступил, глаза у него забегали. Беззащитны и беспомощны…
— А раз нас двое, то платить нам должны две медяшки, — добавил Рес.
— Но… э… это… — поскуливал Строн.
— Не пойдет, — усмехнулся предгорник. — Бочонок икры два серебряных диска стоит, но это не значит, что если один бочонок трое принесут, каждому из них по два диска положено.
— Хорошо, — согласился Рес. — Сходим к колдуну за одну медяшку.
— А как же я?.. — испугался Строн.
Предгорник досадливо поморщился:
— Да сходишь уже к Шелтаку, — и с любопытством обратился к Ресу: — А вы и вправду побережники? Не знал, что люди из вашего народа есть на Колдунье.
— Значит, мы все-таки есть, — ядовито заметила Леск.
