Ночью тучи разошлись, показались звезды. Не впервые это случилось, однако небо расчистилось гораздо заметнее, чем раньше. И уже не затянулось, люди наконец-то увидели рассвет. Одни радовались, другие молились, какой-то старый вольник, прошедший не одно кровавое сражение, потерял сознание от избытка чувств. Лошади испуганно ржали.
Серая трава прямо на глазах позеленела, цветы стали желтеть, краснеть, синеть, даже чернеть. Тильх, бледный после бессонной ночи, принялся размахивать руками, кричать: «Я же говорил!» Потом осекся — наверное, вспомнил, что все, кто с ним не соглашался, погибли от белых мух или в крепости. Проворчал:
— Пойду спать.
— Подожди, — остановил его Тарджи, и махнул в сторону солнца: — К чему это?
— Давайте будем считать это хорошим предзнаменованием.
Вокруг перехода Тарджи расставил бойцов с шумными и обычными самострелами. Но не имперских дворян — этих отвел в сторонку, якобы как засадный отряд, а то слишком они подозрительно помалкивали, когда узнали, что в родной мир не пускают побережники. Не испортили бы все, если дело придет к переговорам.
Патрули обнаружили неподалеку следы всадников, их животных и полозьев. Старые, зато во множестве. А потом, поискав еще — человеческие, слабые, зато свежие. Главная находка — кострище, какого всадники никогда не оставили бы, они для костров выкапывают ямы, а потом заливают водой и закапывают. Даже если бы можно было списать на случайность одну кучку углей, в траве возле нее нашлись хлебные крошки, мелкие рыбьи чешуйки, на кусте рядом — льняная нитка. Были здесь люди, из родного мира приходили. И скоро снова явятся.
Тарджи собрал что-то вроде военного совета. Позвал Нунга Муху, который стал за главного среди вольников, Ораса, как самого уважаемого среди степняков, Гралея, как законного сотника алмазников, Шаная Диса из рода белого золота, как представителя имперцев. Обсуждали, что ждать от побережников, сколько их явится, с каким оружием. Шанай сразу объявил, что от подлого народа можно ждать только подлости, зато совершенно любой и больше ничего не говорил. Хотя все остальные с ним не согласились. По крайней мере, попытались прикинуть: если побережники соберут ополчение из ближайших селений, то пару дней потребуется, если призовут наемников и союзников, то уже недели. С оружием предполагать сложнее: вряд ли только и есть по ту сторону перехода, что двухтрубочные шумные самострелы. Вероятно, найдутся и орудия, может быть, нечто вроде передвижных крепостей. Стальные черепахи вряд ли, но не исключено. А еще колдовство могло быть, и защитят ли от него обереги? Шанай только поджимал губы, как будто говорил: что бы ни удумали побережники, это будет неожиданностью.
И оказался прав. Незадолго до полудня прибегает караульный и громко шепчет:
— Пришли!
Переход был рядом, за холмом. Тильх выглянул, увидел, кто пришел: двое немолодых побережников, одна побережница, тоже в возрасте. Четвертый — служитель храма всех богов, по круглому лицу и темным волосам — из восточных горцев. Тарджи сразу понял, что этот служитель — колдун, открывший переход, простого побережника могли и в плен взять, и в заложники, а с храмом всех богов ссориться ни у кого нет желания. Гости были вооружены: служитель зеленой веточкой с привязанной к ней белой лентой — знак миролюбия, а побережники плетеными коробами, в каких носят снедь, и объемистыми бутылями.
Бойцы в заставах вокруг хорошо себя проявили — самострелы поубирали, сами поотворачивались, будто просто так стоят, о ерунде болтают.
Тарджи пошел встречать, военный совет — за ним. Пока дошли, еще и растрепанный со сна Тильх присоединился.
Как сошлись, побережники поздоровались на общем имперском со всеми и отдельно с Тарджи на его родном языке народа льдов. Тут же все вместе направились к столу — морские конники по приказу Тарджи соорудили из щитов и пик. Еще и стулья из седел добавили.
По пути представились. Все побережники из рода хранителей огня главной дороги. Одного звали Жас — он клинный нескольких селений по берегам Горькой, потому носил кожаную шапочку. Второго — Лэд, он первый мастер круга наемников. Побережницу — Шела, она старейшина рода. А служителя всех богов — Идтрикнус Корквохфахф. Хорошо, что можно называть его просто служителем.
