Раньше были у Тарджи и других бойцов сомнения: не чернят ли свои души, воюя на стороне завоевателей. А сейчас все разом решили, что страну князьков надо покорить только для того, чтобы изменить порядки. Особенно имперские дворяне возмущались. Говорили спокойно, они вообще очень сдержанные, но лица кривили, будто собирались то ли блевать, то ли кого прикончить. Не раз говорили, что здесь противоположность империи — вместо одного большого государства уйма мелких, власть не заботится о подданных, а наоборот, евнухи воюют. Но один тысячник степняков возразил:
— Противоположность, это если б князья в циновки одевались, а крестьяне в золото. А здесь — та же самая империя, только вывернутая наизнанку.
Войны не вышло совсем — подъехали горные лучники к здешнему замку, стрельнули из шумных самострелов по дощатым щитам, и князек сдался. Другие сдавались не дожидаясь стрельбы, едва объединенная армия подходила к границе княжества. А когда разок стрельнули из орудия по пустырю, то князьки сами кинулись приносить клятву верности победителю. Наперегонки, устраивали поединки между собой, чтобы первее успеть. Давно мечтали подчиниться кому-то сильному, кто прекратит усобицы.
Так что войны не было. Тем не менее, многим пришлось сражаться против князьков в поединках. Они же спесивые, легко хватались за оружие, тем более, что больше половины бойцов объединенного войска знатными не были, а значит — ничейные крестьяне по здешним понятиям. Хотя их чаще принимали за гвардию, а то и за небогатых благородных — слишком хорошо одеты, вооружены и слишком дерзки для крестьян. А у бойцов понятия не здешние. Самая первая стычка, насколько знал Тарджи, вышла, когда подъехал князек к лагерю, а ему навстречу прислужник морских пехотинцев с Закатных островов. Руки перепачканы в золе, значит явно не знатный, но идет выпрямившись, еще и улыбается, зубами сверкает. Князек с коня спрыгнул и ударил кулаком в латной перчатке, целясь прислужнику в лицо, а тот увернулся и за тесак. Пока князек тянул из ножен двуручник, получил себе по зубам дужкой. Потом еще раз, по носу. И стал похож лицом на собственного крестьянина. Зато выжил, а других убивали. Много случилось поединков. Чаще всех заводилами выступали имперские дворяне, нарочно доводили князьков, чтобы те хватались за мечи. Еще степняки нередко сражались, но тут уже князьки сами виноваты, слишком гордятся происхождением — как начнут о нем рассказывать, так обязательно принизят семью собеседника. А у степняков это значит, что весь род оскорбили, всех предков. Если еще и при свидетелях, то по степному закону можно убить обидчика самым подлым способом — хоть в спину застрелить, хоть сонным зарезать, хоть вдесятером на одного. Но лучше в открытом бою.
Боец из десятки Тарджи отметился — рядом с князьком носом шмыгнул, а тот понял, как намек на что-то. Боец его убивать не стал, только обезоружил и гнал пинками через лагерь.
Правил поединка у князьков не было — никаких встреч на безлюдье в оговоренное время, никакого равного оружия. Где бросили вызов, там и дерутся чем придется и в чем есть, так что, как правило, князек сражался в кольчуге, а его противник-иномирянин — без защиты. Князьки неплохо обращались со своими двуручниками, видно, что упражняются много — четкие, отточенные приемы, но и защиты только от них. А имперские дворяне упражняются с таким расчетом, чтобы противостоять любому противнику и любым, даже самым необычным, приемам. И не только дворяне, остальные бойцы из родного мира тоже умеют хитрить с клинками по всякому. И позолоченные кольчуги больше мешали, чем помогали — не зщищали от атак острием. Да и от лезвий не всегда, степняцкие мечи «соколиное крыло» прорубали их, как бумагу.
Трудно сказать, сколько князьков погибло в поединках. Не меньше трети, пока не присмирели. Старались в лагере объединенной армии не задерживаться — приехал, сдался и быстрее домой.
И объединенная армия тоже не стала долго задерживаться — пройдя через три мелких княжества, разделилась. По разным мирам отправились, а та часть войска, что из Алмазного княжества, осталась здесь — по договору с Императором страна князьков отходила алмазникам. Пожалуй, верно — раз здесь уважают только знатных, то их нужно как можно больше, чтобы поддерживать порядок, а в Алмазном княжестве трое из пятерых — дворяне. Князьки кое-что узнали о жизни в родном Тарджи мире и забеспокоились — неужели придется одевать крестьян в ткань и позволять им строить дома на земле? Тарджи полагал — перемены нужны, хотя сомневался, что провести их легко. Не только князьки будут сопротивляться, крестьяне тоже по темноте и забитости. Они привыкли жить, как живут, иначе бунтовали бы. Но алмазники сразу объявили, что менять порядки не собираются, чем многих, кто поглупее, успокоили. Однако приглядишься к войску алмазного княжества — кого там только нет: и стрелки из камнеметов, и моряки, и вовсе ненужные на равнинах страны князьков боевые скалолазы. Пестро и бессмысленно, если смотреть по военному ремеслу бойцов, однако есть у них кое-что одинаковое: все — хорошие поединщики.
