Протест настоящего мужчины - страница 9
По дороге в школу я проходил мимо ворот казармы. В те мирные дни часовые были сговорчивыми: хочешь посмотреть, как солдаты маршируют на плацу? Заходи, добро пожаловать! А если ты оказывался рядом в обеденное время, тебя даже зазывали на пудинг и чашку чая. Ясно, что из-за такого соблазна я частенько опаздывал на уроки. А раз опоздал, и нет записки от матери, способ открутиться только один: сказать, что был на утренней мессе. Проверить это Убийца все равно не сможет и наказывать тебя побоится — так и приходского священника недолго прогневить. Даже несмышлеными юнцами мы знали, кто в школе настоящий хозяин.
Но вот я обнаружил, что из-за этих школьных рассказов — глаза бы мои их не видели — мне стало как-то неловко врать насчет мессы. Ведь парни из рассказов скорее умерли бы, чем стали врать. Теперь они всегда были рядом со мной, словно невидимки, и я ни на минуту не забывал о них — как бы их не разочаровать!
Однажды утром я здорово опоздал и явился в класс перепуганный.
— Почему так поздно, Дилэни? — спросил Убийца Молони, глядя на часы.
Я хотел сказать, что слушал мессу, но не мог. Вокруг меня стояли невидимки.
— Я задержался в казарме, — испуганно пробормотал я.
Класс ответил недоуменным шепотком, а Молони приподнял брови — изобразил слабое удивление. Это был крупный голубоглазый блондин с обманчиво мягкими манерами.
— Ах вот как, — учтиво произнес он. — И что же тебя там задержало?
— Я смотрел, как маршируют солдаты, сэр, — пролепетал я.
Снова послышалось хихиканье. К таким фокусам в классе не привыкли.
— Понятно, — безобидным тоном заметил Молони. — А я и не знал, что ты у нас такой вояка. Вытяни-ка руки!
Удары я перенес куда легче, чем смех, — ведь передо мной был пример невидимок. Я даже не пикнул. К своему месту я пошел спокойно и тихо — не сопел, не тер руки, — а Убийца смотрел мне вслед, и брови его снова поднялись — он к таким фокусам тоже не привык. Остальные просто разинули рты или перешептывались, будто увидели дикое животное. Во время перемены они окружили меня — их прямо распирало от любопытства.
— Дилэни, а чего это ты вдруг сказал ему про казарму?
— Сказал правду, вот и все, — твердо ответил я, — врать не хотелось.
— Чего врать?
— Что я был на мессе.
— Ну, так сказал бы, что мать куда-нибудь послала.
— А это не вранье, что ли?
— Да ты спятил, Дилэни, — заявили они в один голос. — Не будь дураком. Убийца в гневе страшен. Он из тебя котлету сделает!
Я это знал, знал очень хорошо. Профессиональная гордость Убийцы задета, и остаток дня я вел себя тише воды, ниже травы. Вернее, мне так казалось, но я недооценивал коварство этого человека. Он делал вид, что читает, а сам исподтишка следил за мной.
— Дилэни, — сказал он, наконец поднимая голову от книги, — это ты сейчас разговаривал?
— Я, сэр, — с дрожью в голосе ответил я.
Все расхохотались. Они, конечно, решили, что я нарочно лезу на рожон, и их смех убедил в этом и Убийцу. Еще бы! Наверное, если тебе все с утра до вечера врут, ты привыкаешь, и вдруг кто-то хочет отнять у тебя такое благо! Как тут не возмутиться?
— Что ж, — сказал он, бросая книгу на стол, — Мы это быстро прекратим.
На сей раз мне влетело по первое число — он явно был настроен по-боевому. Но и я тоже. Я знал: наступило решающее мгновение, главное сейчас — выдержать, не сдаться, и тогда я буду примером для всего класса. Наказание я снес геройски, и когда вернулся к своему месту — руки вдоль тела, — невидимки одобрительно похлопали меня по плечу. Но видимые свидетели моей победы… они были раздражены не меньше Убийцы. После уроков человек пять или шесть вышло за мной во двор.
— Эй, ты! — язвительно закричали они. — Снова выдрючиваешься!
— Ничего я не выдрючиваюсь.
— Выдрючиваешься! Всегда строишь из себя неизвестно что. Прикидывался, будто ему не больно — такому-то слабаку!
— И не думал прикидываться! — воскликнул я, а самому ох как хотелось потереть саднящие кисти рук. — Просто настоящие мужчины из-за такой ерунды нюни не распускают.
— Давай-давай, заливай! — вопили они мне вслед. — Осел, каких свет не видывал!
Я выходил со школьного двора, стараясь, как писали в рассказах, «сохранить присутствие духа». Ничего, успокаивал я себя, на сегодня мои мучения кончились. Но не тут-то было — ребята бежали за мной и дразнились:
