— Вот черт, сынок! Совсем мы с тобой забыли!
Бабушка поминала черта не потому, что была склонна богохульствовать, просто она очень редко слышала, как говорят женщины.
— Бежим скорее на берег! Сейчас мимо мыса пойдут норвежские рыбаки. Скорее, скорее! Знаешь, как хорошо их видно в лунную ночь!
В этом глухом углу не было никаких развлечений, и, чтобы как-то скрасить мне жизнь, бабушка была готова терпеть любые неудобства. Мы часто вставали с зарей, чтобы посмотреть пролет гусей, которые тянулись косяком высоко в холодном небе. Часами могли сидеть на камнях у самого берега, поджидая появления акул; зубастые хищницы брали в кольцо масляно темневший в воде косяк макрели и, плавно скользнув, нападали. Иногда мы разувались и шли по колено в воде, пока не ощущали босыми ногами живой трепет камбалы. Зажмурившись, пошаришь руками по дну и тащишь наверх большую плоскую рыбину. Я только потом понял, что бабушка придумывала эти забавы специально для меня, хотя нисколько не сомневаюсь, что и сама она развлекалась не меньше.
— Черт! У меня под ногами не рыба, а целый теленок! — восклицала она с азартом охотника, и в глазах ее вспыхивали синие огоньки. — Иди скорее сюда, сынок! Помоги мне тащить!
Было у нас еще одно развлечение. Мы взбирались на соседний утес и с его вершины любовались проплывающим мимо трансатлантическим лайнером — ряды лимонно-желтых иллюминаторов в черноте ночи. Бабушкино воображение немедленно населяло его беззаботными счастливцами.
— Там на палубах леди и лорды, — мечтательно говорила она. — Леди в длинных шелковых платьях, лорды — высокие красавцы. Они сейчас смеются, танцуют, пьют вино, поют. Ах, сынок, как им вольготно живется!
Коробейник забрел в наше захолустье ненастным февральским вечером, когда с моря дул пронизывающий ледяной ветер. Я заметил его из кухонного окна — одинокий кустик среди унылой равнины, только гнется навстречу ветру. Потом обрисовалась сгорбленная фигурка, придавленная огромным коробом. Вот она уже совсем близко, и я вижу, что это индус. В те далекие дни коробейники не были в Провинции редкостью. Они ходили из селения в селение со своими торбами, полными всякой всячины. Если у покупателя карман был пуст, коробейник охотно брал в уплату за свой товар натурой — уткой, гусями, рыбой. Доброй славой они не пользовались, им ничего не стоило и надуть простака.
Понятно, что, разглядев, кто к нам пожаловал, я задрожал от страха. Сколько раз матушка говорила нам держаться подальше от бродячих торговцев, а тут еще индус. Позвал я бабушку — людей цветной расы я до сих пор видел только на картинках — и из-за ее спины опасливо косился на окошко.
— А вдруг он на нас нападет? — прошептал я.
— Мы будем храбро защищаться, — ответила бабушка и с этими словами настежь открыла дверь. — Входи скорее, парень! — громко позвала она, силясь перекричать вой ветра. — Добрый хозяин в такую погоду и собаку на двор не выгонит.
В дверях появилась спина, и коробейник, пятясь, втащил за собой огромную торбу. Опустился на ближайший стул и в полном изнеможении откинулся на спинку. Он так запыхался и устал, что не мог вымолвить и слова.
Я подошел поближе и вперил в него любопытный взгляд. Лет ему было двадцать, не больше; лицо туго обтянуто гладкой, смуглой до черноты кожей. На голове, точно марлевая повязка, высился белый тюрбан. Был он узкоплеч, тщедушен, в старых истрепанных брючонках, по колено намокших в высоком вереске, ступни ног крошечные, как у моей сестры; ладони смуглые, узкие, с длинными тонкими пальцами; розовые ногти блестят, как только что сорванный стебель водоросли. Средний палец левой руки украшало золотое кольцо в виде змейки с большим лиловым камнем. Камень вдруг ожил на моих глазах, лиловость его дрогнула и заклубилась, точно папиросный дым.
И — о чудо! — из лилового камень стал розовым, черным, кроваво-красным, голубым и снова лиловым, как слива в лучах августовского солнца. Я не мог оторвать глаз от этого чуда, но тут индус вдруг бухнулся со стула на колени и затянул на одной ноте:
— Продаю товар, хороший товар, краси-и-вый товар! Простыни, скатерти, краси-и-ивый шелк, кофты, жилеты, ложки. Берите, кому что надо!
