– Я та еще проныра. Русские могли бы завербовать меня как шпионку. На самом деле, кто знает, может, уже завербовали?
– Ты только что назвала мне три вещи, которые могли бы тебя выдать, – заметила Эми.
– Но ведь не выдали! – победно заявила я.
Эми, хихикая, покачала головой.
– Впрочем, хватит об этом переживать, – сказала я, когда миссис Перкинс вошла в класс и принялась строчить задание на доске. – Я имею в виду, из-за того, что меня застукают твои родители. Прошло уже несколько недель. Если бы они задались целью узнать, живу ли я у вас, то давно бы узнали. Похоже, я вне подозрений.
– Мы знаем, что Сонни живет у нас.
Пожалуй, я поторопилась с выводами.
Это случилось на следующий день, в субботу, – я уже почти месяц тайно жила в доме Рашей. Я действительно думала, что нахожусь вне подозрений, но когда отец Эми попросил нас зайти в гостиную на разговор с ним и миссис Раш, я поняла, что мы разоблачены.
– Что… о чем ты? – пискнула Эми. Бедняжка. Вина целиком и полностью отражалась на ее милом личике. Надо сказать, она крайне неудачно пыталась изобразить покерфейс[28].
– Мы давно это знаем, – отчеканил мистер Раш. – Вопреки распространенному мнению, мы, родители, не настолько рассеянны.
– Ты оставила несколько улик, – заметила миссис Раш. – И мы слышим, как ты ходишь по ночам. Не думай, что ты двигаешься бесшумно, Сонни.
– Еще мы заметили, что продукты заканчиваются быстрее, чем обычно, – добавил мистер Раш.
– Почему вы раньше ничего не сказали? – спросила я. – Если давно догадались…
– Мы надеялись, что ты сама придешь к нам, когда будешь готова, и расскажешь о том, что происходит, – ответил мистер Раш. – Но все более очевидно, что это может произойти нескоро.
Я откинулась на диванные подушки, подтягивая колени к груди. Я с трудом сдерживала волну паники, поднимающуюся в животе.
– Поэтому на данный момент у нас есть несколько вопросов, – продолжил мистер Раш.
– Да, – подтвердила миссис Раш. – Скажем, почему ты, Сонни, живешь здесь вот уже несколько недель? Ты же знаешь, тебе всегда рады в этом доме, но то, что ты тайком перебралась сюда, это нечто совершенно другое. Мы обеспокоены, и нам хотелось бы знать, что происходит у тебя дома.
– Я… я… – Я напряженно сглотнула. Не робей, Сонни. У тебя получится. Ты же дока в этом деле. Просто соври. Ври, ври, ври. – Я не знаю. На самом деле ничего не происходит. Дома просто скучно, поэтому… – Блин. Не лучшая моя импровизация. Но сердце колотилось, и ладони вспотели. – Ладно, я вернусь домой. Все в порядке.
Но мысль о возвращении домой лишь усилила панику.
Я хотела было встать с дивана, но Эми схватила меня за руку.
– Нет, – решительно произнесла она. – Расскажи им, Сонни.
Мистер Раш вскинул бровь, а его жена озадаченно нахмурилась.
– Что именно? – спросила она.
Но я окончательно растерялась и словно лишилась дара речи. Обычно я за словом в карман не лезу. На все случаи жизни у меня припасена ложь. И я уже тысячу раз лгала о себе, о своей матери. Что могло быть проще, чем снова соврать? Но в этот раз мне предстояло проявить чудеса изощренности, выкручиваясь перед людьми, которые могли легко обнаружить нестыковки в моих россказнях, и я вдруг почувствовала себя загнанной в угол.
Я не могла придумать новую ложь. Ложь, которая не вызвала бы еще больше вопросов. Мне нужно было сосредоточиться.
К счастью, Эми помогла мне выиграть немного времени.
– Ее выгнали из дома, – объяснила она родителям. – Она не хотела вам говорить, потому что мама ее выставила. Поэтому она поселилась у нас.
– Что? – всполошился мистер Раш. – Почему она тебя выгнала, Сонни?
Я уставилась на свои ступни, чувствуя, как жар смущения расползается по шее. Я не могла видеть их лиц и надеялась, что они не видят моего в момент величайшего обмана.
– Из-за травки, – пробормотала я.
– Серьезно? – прошептала Эми. – Ты мне ничего об этом не говорила.
Эми неделями умоляла меня – правда, очень деликатно, – рассказать ей подробности моего изгнания из отчего дома. Я ловко меняла тему или говорила, что не хочу об этом вспоминать, а то и делала вид, будто не слышала ее вопроса. Чем меньше разговоров о моей маме, тем лучше.
