Я уже начал разворачиваться влево, как Саша заметил второго альпиниста. Он двигался под девяносто градусов к направлению на вершину, путь его лежал… прямо в пропасть. Видимо он, потеряв ориентировку, считал, что возвращается в лагерь, но до лагеря этим путем дойти ему не удастся.
— Николай, Иванович, дай ракету! — сказал я.
Красная ракета взвилась в воздух, но альпинист на нее никак не прореагировал. Не прореагировал он и на самолет, когда мы прошли над самой его головой. Он упорно продолжал идти к пропасти.
— Они что там, оглохли и ослепли? — сказал Николай Иванович, — пройди над ним еще раз.
Я прошел рядом с ним в нескольких метрах над плато, по которому двигался альпинист, так чтобы можно было хорошо рассмотреть его с правого борта. И тогда мы поняли все, на нем не было солнцезащитных очков! Потеряв очки, он ослеп от режущей глаза белизны снега и льда. Но почему никто из них никак не реагировал на звук мотора? Рев двигателя низко летящего самолета они непременно должны были услышать! Услышать, и хотя бы повернуть голову в сторону самолета! Потом мы поняли, почему никто из них ничего не слышал.
В самом начале подъема погода резко ухудшилась, видимость упала почти до нуля, рядом с ними, метрах в трех, в скалу ударила молния, и они все оглохли, резкое изменение давления повредило барабанные перепонки. Потеряв визуальный контакт друг с другом, не слыша ничего вокруг, находясь в состоянии стресса, они разбрелись в разные стороны. Двое из них, которые держались вместе, решили вернуться на базу. У них еще хватило сил дать радиограмму, не слыша собственного голоса, и вырыть укрытие в снегу, с подветренной стороны скалы.
Человек шел к пропасти, не пройдет и десяти минут, как он сорвется вниз, и мы ничем, ничем не сможем ему помочь.
— Зайди со стороны пропасти, — сказал Николай Иванович, — навстречу ему, включи посадочные фары!
Может быть, свет посадочных фар, направленный прямо в лицо и поток воздуха от винта приведут его в чувство, и до него дойдет, что самолет прошел над ним, что его ищут. Зайдя со стороны пропасти, я вел самолет прямо в скалу, чтоб потом на последних метрах взять штурвал на себя, и пройти над самой головой альпиниста. Но когда я включил посадочные фары, ужас охватил меня, я не видел ничего перед собой! Свет фар, отражаясь от летящего снега, создавал перед глазами белый экран. Я перенес взгляд влево вперед, стараясь разглядеть в белой мгле то место, где начиналась пропасть. Я все же вовремя потянул штурвал на себя. Пройдя над альпинистом, я выключил фары и развернулся.
Я понял, что наш маневр достиг цели, он остановился, он больше не двигался, он стоял на месте и вертел головой по сторонам. Нужно было садиться и забирать их, но погода ухудшилась. Хорошо, что разведку площадки мы провели сразу, теперь это сделать уже бы не удалось. При первом заходе на площадку мы не попали. На четвертом развороте, после которого мы должны были выйти на посадочную прямую, мы не увидели намеченных нами заранее ориентиров. Пошел снег, белой пеленой застилая глаза. Снежные заряды проносились один за другим, не давая нам времени для захода. Второй, третий круг — все напрасно.
Неужели нам так и не удастся приземлиться? Если у нас ничего не получится, то спасательная группа сможет выйти только завтра с рассветом, и пока она доберется до лагеря, спасать, вероятно, уже будет некого. Начинались сумерки, погода не улучшалась, а мы все кружили и кружили над площадкой. Долго ли будет стоять на месте тот, который шел к пропасти, а если двинется, то в какую сторону? Далеко ли успеет уйти тот первый, который шел к вершине, если он доберется до ледника, то…. Нет, надо сесть, во что бы ни стало сесть, другого выхода у нас нет.
— Зайди пониже, — сказал Николай Иванович, — пониже, метрах на пятидесяти, и поближе к площадке, так чтоб совместить третий и четвертый разворот. Вперед не смотри, там все равно ничего не увидишь, смотри вдоль крыла, держи машину по положению крыла относительно земли.
Николай Иванович учил меня таким полетам. Он умел пилотировать самолет, не глядя ни вперед, ни на приборы, а только на крыло. По положению крыла он определял и крены, и углы тангажа
