– А электронная почта? – спросил Нова.
– Нету, – сказал я. – Она никогда мне не писала. Я… у меня ее нет.
Пеппер смотрела на меня с подозрением. Неужели думала, что я вру? Зачем-то покрываю Лиззи?
– Честное слово, – сказал я ей.
– Стало быть, у тебя нет ни ее номера телефона, ни адреса электронной почты, – подытожил Нова. – Но ты хотя бы знаешь, где она живет?
– Г-говорила, что где-то неподалеку, – промямлил я. – Но… нет. Я не знаю ее адреса.
Они повернулись к Пеппер.
– На меня не смотрите, – отрезала та. – Я к ней в гости не хожу. Уверяю, мы с ней и близко не подруги.
Потирая бородку, Нова смерил Пеппер пристальным взглядом.
– Враждуете?
– Еще чего, – поспешно ответила Пеппер. Она бросила взгляд на своего отца, который стоял у окна и молча смотрел на нас. – Мы с Майклом… мы раньше встречались. А потом появилась Лиззи и… сама стала встречаться с ним. Ну и… мы с ним порвали.
Нова кивнул:
– И она опознала этого самого Ангела, когда он лежал на снегу?
Пеппер кивнула:
– Она сказала, что он психопат. Что он избил в ее прежней школе учителя. Разбил его головой стеклянную дверь.
Нова повернулся к Гонсалес.
– Нужно поговорить с этой девочкой, – он взглянул на айпод, – Лиззи Уокер. И немедленно.
– Поищем ее контакты в школе, – ответила Гонсалес.
Они поднялись с кушетки.
– Мы разыщем этого Ангела, – пообещала Гонсалес.
Мистер Дэвис отошел от окна. Он указал рукой на нас с Пеппер.
– А с ними как быть? То есть им ничего не грозит? Не следует ли нам…
– Можете возвращаться к занятиям, – сказала Гонсалес. – Мы организуем в районе школы регулярное патрулирование. Тем не менее допоздна не задерживайтесь. Никуда не ходите поодиночке. Старайтесь держаться в группе.
– Будьте осторожны, – добавил Нова, – будьте крайне осторожны.
В ночь на пятницу снега намело чуть ли не по колено – настоящего, плотного снега, что так восхитительно хрустит под ногами. Когда же наконец взошло солнце, весь город засиял мириадами снежных искр.
В субботу я помогал отцу в магазине. Ехали мы туда в почти полном молчании. Ривер-Роуд успели расчистить, но нашу колымагу все равно слегка заносило на поворотах. Папа отыскал свою любимую радиостанцию, крутившую музыку кантри, и врубил на полную громкость. Наверное, ему просто не хотелось со мной разговаривать.
Он даже не сказал мне, что наш магазин разжился двумя новенькими «Полярисами». Когда-то я смерть как хотел погонять на таком. Видите ли, эти красавцы способны пройти где угодно. Божественные штуковины.
Но я понимал, что сейчас лучше даже не просить. Должно пройти еще много-много времени, прежде чем отец снова станет мне доверять. Всю неделю он хранил суровое молчание. Не бушевал, не читал долгих нотаций, не предлагал перетереть по душам, «как мужчина с мужчиной». Сказал только, что очень во мне разочарован.
Мама же, по ее собственным словам, больше испугалась, чем разозлилась. Конечно, ее здорово огорчило, что я не был откровенен ни с ней, ни с отцом, даже когда попал в серьезную передрягу. Папа же радовался и тому, что я уцелел. Оба они понимали, что моя жизнь висела на волоске, а человек, подстроивший автокатастрофу, до сих пор разгуливает на свободе.
Дел в магазине оказалось невпроворот – кому не хочется погонять по свежему снегу? Сначала я долго стоял за кассой. Потом разъяснял новым покупателям разницу между моделями саней.
То и дело я проверял телефон – надеялся, что позвонит Лиззи. С того вечера, как она украла кольцо моей матери, от нее не было ни слуху ни духу.
Может, следовало рассказать об этом полиции?
А впрочем, какая разница. Это никак бы не помогло в розыске и поимке Ангела. К тому же я до сих пор лелеял дурацкую надежду, что Лиззи сможет все объяснить. Я не мог выбросить из головы наш долгий поцелуй, как она удерживала мою голову, как отчаянно льнула ко мне…
Я не хотел, чтобы она оказалась воровкой. Не хотел, чтобы она пострадала. Я не из тех ребят, что витают в облаках. Хоть кого спросите. Вам скажут, что я самый что ни на есть приземленный, рассудительный человек. И тем не менее я буквально грезил о Лиззи.
Короче, я не мог выбросить ее из головы.
