Не могу сказать, как долго трезвонил мой сотовый. Погруженный в собственные мысли, я даже не чувствовал, как он вибрирует в кармане джинсов. Наконец я спохватился и вытащил его.
– Алло?
– Ты убил меня, – прошептал хриплый, надтреснутый голос.
Я заморгал и отнял телефон от уха, чтобы посмотреть, от кого звонок. Но на экране было лишь: «Номер не определен».
– Кто это? – спросил я.
– Твой злейший враг, – каркнули мне в ответ.
– Подожди… – начал я. Голова пошла кругом. Гейб обожал дурацкие телефонные розыгрыши. Может, это опять его штучки?
– Ты убил меня и оставил лежать в снегу. – Шепот затрещал в ухе, сразу разрушив это предположение. – Теперь мой черед.
Телефон чуть не выскользнул у меня из руки. Я перехватил его получше и вдавил в ухо.
– Постой, что ты имеешь в виду? Давай нормально поговорим.
Короткая пауза. Затем:
– Поговорим? Ты убил меня, а теперь хочешь поговорить?
– Ты не мог умереть, – возразил я. – Чего тебе нужно? Зачем ты мне звонишь?
– С кого мне начать?
– Что? Я не понимаю. Чего ты хочешь?! – Мой голос сорвался на визг. Я глубоко вдохнул. И слушал.
– Кто станет первым? – хрипел он. – Кто первым заплатит за то, что вы сделали?
– Так. Постой, – сказал я. – Послушай меня…
– Как насчет девушки-красавицы с черными кудрями и темными глазищами, по которой ты с ума сходишь?
Я сглотнул.
– Что? Лиззи? Что ты собираешься сделать с Лиззи?
Наступила долгая тишина.
А потом – щелчок отбоя.
Я сидел в кабинете, склонившись над ноутбуком и тупо уставившись в пустой экран. Я знал, о чем хочу написать в очередном выпуске нашего блога, но никак не мог найти в себе силы приступить к работе.
Дверь я оставил открытой, из коридора до меня доносились голоса, смех, шарканье ног, хлопанье шкафчиков, крики и обрывки разговоров – ребята собирали свои манатки и расходились по домам.
– Эй, Майкл?
Я обернулся: в кабинет заглянул Гейб.
– Как дела? – спросил я.
– Ты домой? – Он держал в руке скатанный в трубочку плакат. Гейб – художник от бога. Рисует с детства. Он рассчитывал выбить бюджетное место в академии Пратта в Нью-Йорке, но не срослось.
– Я должен задержаться и написать статью в блог, – сказал я. – Мы с Пеппер собирались порыться в старых ежегодниках. Ну, знаешь, для юбилейного выпуска. Но не уверен, что она будет со мной разговаривать.
Гейб кивнул.
– А что ты решил насчет того парня, который тебе звонил?
Я пожал плечами:
– Постараюсь не думать об этом.
– Но он тебе угрожал, – напомнил Гейб. – Он всем нам угрожал.
Я побарабанил пальцами по столу.
– Знаю, Гейб, ты хочешь, чтобы я обратился в полицию. Но я не хочу давать делу ход. Это наш выпускной год. Еще один семестр, и мы разъедемся кто куда. Смысл ставить все под удар? Если мы сумеем хранить молчание…
Гейб скривился:
– Все мы в одной лодке. Никто не хочет неприятностей. Это само собой. Но если нас станет преследовать какой-то взбесившийся псих…
– Это одна болтовня, – сказал я. – Чувак фильмов насмотрелся. Не знаю, что у него с башкой, но зачем ему тратить время на охоту за нами? Он просто любит названивать людям и строить из себя крутого.
Гейб пристально поглядел на меня.
– Что-то не слышу уверенности в голосе. Ты сам себя успокаиваешь.
– Ты у нас теперь психолог? – бросил я с досадой.
– Почему ты не расскажешь хотя бы отцу? – спросил Гейб.
Пеппер, с охапкой старых ежегодников в руках, бесцеремонно ворвалась в кабинет, отпихнув Гейба с дороги.
– Что не расскажешь отцу? – раздраженно спросила она.
– Выходит, мы все-таки разговариваем? – сказал я.
Она протиснулась мимо меня и грохнула альбомы на противоположный конец стола.
– Нет. Не разговариваем. – Стащив с плеч рюкзак, она швырнула его на пол, чудом не попав мне по ноге.
– Покеда, – Гейб отсалютовал мне свернутым плакатом и смылся от греха подальше.
Пеппер мотнула головой, отбрасывая волосы с лица.
– Так что ты не расскажешь отцу?
– Что Ангел звонил мне вчера вечером и всячески запугивал.
– Кэтрин мне говорила. Уж теперь-то ты точно поверил Лиззи и думаешь, что нам нужно трястись и бояться нос показать на улицу? О, Лиззи была права. Злой дух вышел на охоту.
– Ты берешь уроки по выбешиванию?! – рявкнул я.
