— Можем мы это доказать? — спросила Хелен.
— Ничего мы не можем доказать. Да и к чему? Они сняли с нее обвинения, освободили… Возможно, еще и заплатили. Чего ей еще надо?
— Но ведь ее показания не потеряли своей важности и значимости. Зачем им это делать?
Кен указал на стопку газет.
— Дайк отказался от поста в мэрии. Сослался на занятость своим бизнесом.
— А кто сидел в автомобиле?
— Ты имеешь в виду тех, кто хотел меня украсть?
Она кивнула.
— Конечно, я их узнал, — рассмеялся Кен. — Перкинс собственной персоной. Он у Дуайта чернорабочий по грязным делам.
— Зачем же ты сказал копам, что не узнал их?
— А если бы сказал, что узнал? На Перкинса ничего не повесишь, у него куча алиби сразу отыщется. А меня привлекли бы за клевету. Я для них палка в колесах. А в телеге полно денег. Сломают в два счета.
— А тот, «федеральный агент»?
— Получит срок. Хорошо, без меня. Я этот липовый бумажник швырнул в их машину, так он и уехал.
— Ох, Кен, не нравится мне это, — поежилась Хелен.
Он стоял, расставив ноги, выдвинув подбородок вперед.
— А мне нравится. И я сделаю так, что и им понравится. Я вскрою еще много нарывов в этом городе, и пусть попробуют меня остановить. Они еще не раз попытаются меня подставить, засадить, выжать, выжить. А я останусь. Я их самих выжму и выживу.
— Но, Кен, ты горы свернул, рисковал жизнью — и за все какие-то жалкие 150 долларов.
Кен кивнул и засмеялся.
— Сто пятьдесят честных долларов.
Он прошел в свой кабинет, дверь мягко щелкнула. Хелен слышала его шаги, слышала, как он беззаботно насвистывает.
Она открыла ящик стола, вытащила журнал учета, еще пустой, без единой записи. Взяла ручку и внесла слегка дрожащей рукой первую запись:
«„Народ против Паркс“ — аванс наличными — 150 долл.»
