Кен повернулся к МакГаверну. Тот улыбнулся, его улыбка понравилась Кену.
— Все, что мне от вас нужно, это узнать, откуда у вас эта бумажка, — заверил МакГаверн. — На фальшивомонетчика вы не похожи.
Кен тоже улыбнулся, но улыбка его тут же исчезла.
— Видите ли, эта бумажка попала ко мне от клиента. И определенные лица заинтересованы в подтасовках, чтобы скомпрометировать этого клиента и его жену. Этот человек уже мертв. Его жена пока жива. И я не хотел бы стать очередной жертвой этих грязных разборок.
МакГаверн снова улыбнулся, на этот раз с досадой.
— Это формальность, но вы должны сказать мне все. Я из Федеральной секретной службы, нас не интересуют местные политические дрязги. Кстати, не покажете ли вы мне остальные деньги?
Кен засмеялся, сунул руку в карман пиджака, вытащил бумажник. Неожиданно толстый бумажник. Не его бумажник. Набитый деньгами. Он чуть не сунул его обратно. Секретный агент молниеносно выхватил бумажник у него из руки.
— Но-но. Спокойно.
Он открыл бумажник, присвистнул.
Немая сцена.
— Это не мой бумажник, — сказал Кен, — я требую, чтобы задержали и обыскали официанта, который привел меня сюда. Он подменил мой бумажник. Карманник-профессионал.
МакГаверн поморщился.
— Вы думаете, я это впервые слышу? Я вынужден вас задержать. Пойдете тихо или устроите сцену?
Кен уставился на бумажник.
— Я пойду тихо, если вы захватите с собой этого официанта.
МакГаверн повернулся к управляющему.
— Кто?
— Фрэнк.
— Вызовите немедленно. Я пока отведу этого парня. Пошли. Расскажете свою историю там, другим, не мне. Мне платят не за то, чтобы я слушал, а за то, что я делаю.
Они вошли в зал. Человек с гвоздикой решительно, очевидно, в последний раз, взглянул на часы. В центре площадки появились пары танцующих. Свободных мест в зале все еще много. Музыка замолчала, когда Кен, шагающий перед МакГаверном, оказался в двадцати футах от человека с белой гвоздикой. Послышались жидкие аплодисменты, потом наступила тишина. Танцоры выжидающе уставились на оркестр. Кен набрал воздуху, повернулся к МакГаверну и громко, чтобы хорошо расслышал человек с гвоздикой, сказал:
— Меня подставили, потому что у меня информация об убийстве Паркса.
— Молчать, — тихо, но зловеще пробормотал МакГаверн.
Кен проследил за человеком с гвоздикой. Ничто не указывало на то, что он услышал фразу Корнинга. Он торопился рассчитаться и уйти. Оркестр грянул снова, танцующие закружились, завертелись, затопали. Человек с гвоздикой протягивал официанту чек и деньги, а тот пытался сунуть ему карточку, на которой значились заказанные им пункты меню. Мужчина сделал нетерпеливый жест рукой, как будто отказывался от сдачи. Кен пытался понять причину спешки: его арест или просто хотел поскорее попасть домой?
— Получите шляпу и плащ, и без фокусов, — указывал сзади МакГаверн.
Кен сунул гардеробной красавице жетончик, красавица улыбнулась дежурной улыбкой и выдала ему шляпу и плащ.
Человек с белой гвоздикой избавился, наконец, от надоевшего ему цветка. Он нашел здесь знакомых: молодого человека лет тридцати и рыжеволосую красотку лет на пять помоложе. Они оживленно болтали, а белая гвоздика упала на пол и окончила свой земной путь под каблуком бывшего хозяина.
— Вы можете выслушать меня? — обратился Кен к МакГаверну.
— Я выслушаю, но помните, что сказанное вами может быть использовано против вас.
— Тогда слушайте. Я уже сказал, что меня подставили, потому что я свидетель по делу Паркса. Но вам, кажется, это неинтересно.
— Конечно, неинтересно. Я федерал, а это дело штата. Лучше расскажите мне о своих фальшивых бумажках. Это намного интересней. А дело Паркса…
— А если я скажу вам, что Паркс имел что-то против администрации? Против Дайка и его назначения главным водопроводчиком города? Если я докажу, что Дуайт и Дайк не враги, какими их рисуют газеты, а дружки-подельники?
МакГаверн прекратил этот поток красноречия адвоката, подтолкнув его под локоть.
— Мне на это плевать. Давай-ка, парень, побыстрее. Скоро уж и баиньки пора.
Кен вдруг прищурился.
— Но я до сих пор не видел ваших документов. Не уверен в ваших полномочиях.
