– Да, инквизитор. Никто не пройдет. – У наемника сразу же прибавилось уверенности.
– Рихар, останься с ним. Не спорь. Здесь ты справишься лучше. Со мной пойдет Сиокко. Людвиг, вас я ни о чем не прошу. Вы и ваша душа и так сделали больше, чем я ожидал. Когда вернусь, то выполню все наши договоренности.
– Не так быстро. – Я закрыл ему дорогу. – Я привык доводить дела до конца, отец Март. Не люблю все бросать на половине.
– Господи! Заставь его одуматься! – возопил Проповедник в пространство.
Пес Господень переглянулся с вьефом и принял решение:
– Вы взрослый человек, Людвиг. Я не тот, кто станет вас останавливать.
Поначалу все шло неплохо. Мы оказались в зеркальной копии особняка герцогини, с той лишь разницей, что огонь здесь горел белым и совершенно холодным пламенем. Шли пустыми коридорами, залами, заглядывая в комнаты. Слой пыли и паутины на полу и вещах говорил, что тут давно никого нет. А возможно, никогда и не было.
– Что это за место? – спросил я, пока вьеф, точно охотничья собака, метался впереди, заглядывая в каждый угол.
– У меня лишь теория. Мы в кроличьей норе, Людвиг. Перед нами лаз для того, чтобы всегда имелась возможность сбежать быстро и далеко. Дабы такие, как я, их никогда не поймали.
– Но все же вы сюда пробрались.
Он лишь развел руками:
– Мне просто повезло. Шанс не открыть портал был куда выше. По сути я попал сюда лишь благодаря вашей помощи.
Затем мы услышали звук, словно капли воды срывались с потолка подземной пещеры, бились о камни, и звонкое эхо разлеталось во все стороны, двоясь, троясь, превращаясь в странный шепчущий гул, точно какой-то безумец неразборчиво шептал во мраке.
На острых ржавых перилах, похожих на разросшийся терн, лежало тело с тремя десятками ран. Кровь темным зловещим ручьем стекала по ступеням и исчезала в намокшем ковре, постеленном на полу.
Отец Март хладнокровно изучил мертвеца, у которого отсутствовала правая нога.
– Вот, Людвиг, – сказал он мне, сделав шаг в сторону. – Полюбуйтесь. Когда отсутствует мертвечина, они не гнушаются питаться и свежей плотью.
– Ты так в этом уверен? – Сиокко не нравилось увиденное, и бурая шерсть у него на загривке стояла дыбом.
– По-твоему, он оставил ногу у портала, приковылял сюда на одной и решил отдохнуть?
– Работал мясник-недоучка. Расчленял, точнее, кромсал по бедренному суставу, но очень неаккуратно. – Я обратил их внимание на этот штрих.
– Может, недоучка, а может, и женщина. Покойник одет в платье слуг герцогини. – Инквизитора перестал интересовать труп, но я все же продолжил:
– Тот, кто делал это, торопился. Но он не мог знать, что мы идем за ним. Беглецы уверены, что портал закрыт и никто сюда не попадет.
– На что вы намекаете, Людвиг? – Инквизитор все еще не понимал.
– Подумайте сами. Неужели люди были так голодны, что убили и расчленили одного из своих прямо в пути? Не думаю. Но им требовалось мясо. И, как я уже сказал, они спешили.
Он сложил руки на груди, произнес, глядя куда-то вниз, во мрак:
– Мясо – это плата за проход. И они желали отдать ее как можно быстрее.
– Озвучиваете мои мысли. Давайте и мы не станем задерживаться.
Иллюзорный дом оказался куда просторнее дома настоящего. Комнаты, коридоры, залы сменяли друг друга до бесконечности. Мы больше не плутали, дорога была одна, и ее отмечали следы тех, кто прошел здесь раньше, оставленные в густой пыли. Вся мебель оказалась гнилой, серебро потемнело, бронза стала темно-зеленой, ткань распадалась на глазах, стоило лишь коснуться ее.
Свечей, а значит и света, с каждой комнатой становилось все меньше, и отец Март в итоге взял с подоконника подсвечник в виде аиста, неся его перед собой, не пожелав остаться во мраке.
Сиокко продвигался в двадцати – тридцати шагах впереди, разведывая дорогу в густом полумраке, и я только и видел, что его тень да редкие золотые огоньки, когда в глазах отражалось пламя свечей.
– Все еще не имеете никакого представления о том, где мы оказались? – спросил я у инквизитора.
– Вам знакома теория Рейхарда де Либера, профессора кафедры математики Савранского университета? Теория о множественности миров?
