– Если бы законники остались живы? Что тогда?
– Сам знаешь ответ. Мы бы замяли это дело и не дали ему хода. Но твой одушевленный… В общем, лучше ему не встречаться со мной. Хотя если подумать, то мы довольно легко вышли из щекотливой ситуации. Мое мнение – совету случившееся на пользу. Нам давно надо было устроить встряску. С этой проблемой Братство разберется. И, кстати, меня интересует вопрос – что бы ты стал делать, если бы Стенен не сломался и не спустил на тебя окулла?
– Ну он же это сделал, – невинно заметил я.
Павел рассмеялся:
– Ван Нормайенн, ты поразительно ловко умеешь класть голову на плаху и отдергивать ее, когда топор уже должен перерубить тебе шею. Карл мне потом все рассказал. Если бы я знал, что твои подозрения строятся на словах обкуренного хагжита и трости с дурацкой резьбой, я бы никогда не согласился на такую авантюру. И ты бы даже не успел коснуться магистра палкой, как тебя бы уже отправили в самый глубокий подвал Свешрикинга лечиться от полоумия.
– Ну что же. Я рад, что до этого не дошло. После посещения подвалов маркграфа Валентина, я их как-то недолюбливаю.
Внезапно он протянул руку и крепко пожал мою.:
– Когда-нибудь такой риск доведет тебя до беды, ван Нормайенн. Или до совета. Благо в нем освободилось еще одно место. Удачи тебе в поисках темного кузнеца.
Он позвал Тильду, и они вместе ушли. Эрик снова был рядом.
– Она милая, – сообщил он мне. – А правда, что ты убил черта?
– Нет. Это сделал инквизитор.
– Все равно здорово. Я вот чертей пока не видел.
– Надеюсь, что и не увидишь. Против нечисти мы такие же бессильные воины, как и обычные люди.
Мальчишка подумал над этим, внезапно потянул носом воздух и наконец понял, куда мы идем:
– Конюшни крепости?
– Верно. Умеешь ездить верхом?
– Ну… – протянул он. – Не так хорошо, как хотелось бы, но нас учат. А куда мы отправимся?
– Никуда. – Мой ответ несколько разочаровал его. – Просто хочу познакомить тебя с одним другом.
– И твой друг живет в конюшне? – удивился тот.
– Сейчас сам все увидишь.
Я подвел его к знакомому стойлу, тихо свистнул, и огромный жеребец потянул ко мне шею.
– Ух ты, какой красивый!
– Его зовут Вьюн. На. Угости его яблоком.
Мальчишка, прежде чем я успел отреагировать, уже был внутри, протягивая плод. Конь посмотрел удивленно, он давно привык, что его боятся, а тут какая-то мелочь сама лезет под копыта.
– Это друг, Вьюн, – спокойным голосом сказал я, оставаясь наготове на тот случай, если знакомство пойдет не так, как я рассчитывал.
Тот фыркнул, подумал, но угощение принял. Затем пихнул Эрика мордой в грудь, так что тот отшатнулся и едва не упал.
– Кажется, он просит еще.
Я кинул ему второе яблоко, мальчик ловко поймал, откусил сам, остальное отдал жеребцу и, не удержавшись, привстав на цыпочки, погладил его по шее. Вьюн не возражал.
– А он чей?
Я посмотрел на них обоих и ответил:
– Думаю, что с сегодняшнего дня он твой.
История третья
Пожиратели плоти
– Весна, – со странной грустью произнес Проповедник. – Последняя весна.
– Почему последняя? – удивился я, поворачиваясь в седле.
Он шагал рядом с лошадью, похожий на аиста в клерикальной одежде, и лишь развел руками:
– Такое чувство, Людвиг.
– Последняя для тебя?
– Бог его знает. Вообще-то я имел в виду человечество. Юстирский пот не дает мне покоя. Как ты думаешь, есть шанс, что он не перепрыгнет через Южный океан на наш материк?
– Нет шансов. Можно мечтать и надеяться, но зараза всегда приходит, как ни закрывай от нее порты.
– Но ведь тогда, в Солезино, благодаря кордонам кондотьеров удалось остановить ее распространение в Ветецию и Литавию.
– Исключительно из-за удачного географического положения Каварзере. На юге герцогство закрыто горами, на всех перевалах и смотровых площадках находились колдуны, прибывшие из соседних государств. Вспомни-ка, как полтора года назад они боролись с теми, кто пытался уйти из страны?
Проповедник неохотно ответил:
– Они сжигали их. И зараженных, и здоровых. Если бы я мог спать, мне бы снились одни обугленные трупы. Сотни погибших.
– И десятки тысяч уцелевших.
– Жалкое оправдание грехов. Погубленная душа – это погубленная душа.
