– Солезино?
– Ты не оглох.
– Это точные сведения?
Она вроде бы удивилась моей подозрительности:
– Я доверяю своим информаторам. Они ни разу меня не подводили. А что такое?
– Я сегодня выступаю в роли скептика, Мириам. На кой черт столь ценного человека отпустили? Не проще его было держать в глубоком подвале? Он же спокойно вернулся домой. Его никто не остановил!
– Солезино тряхнуло. Он просто сбежал. Или ушел. Какая сейчас разница, как и в какой момент картограф покинул город? Мы этого уже не узнаем. Он мертв.
Я посмотрел на нее мрачно:
– За это надо благодарить тебя и Кристину.
Она даже не поморщилась:
– Парень был дурнем, раз трепал о том, на что способен. Держи он язык за зубами, на него никто бы не обратил внимания. Возможно, он действительно считал, что его ударила молния и случившееся с ним – Божья воля, а не дело рук людей.
Я поежился. Ощущения от истории, рассказанной ею, были самые неприятные.:
– Со времен Константина в древнем Братстве хранились знания, как создавать людей, по силе равных Христу.
– Не неси чушь! – одернула меня учительница. – Спаситель, слава богу, мог не только очищать души, но и людей лечить. Даже оживлять. Не говоря уже о фокусах с рыбой и вином. Ты все еще выглядишь ошеломленным.
– Ну знаешь… Не каждый день узнаешь такие новости. А что с Кристиной…
– В Солезино ее отправила я. Надеялась на чудо. Что девочка сможет узнать старую тайну, привезет в Братство козырь, которым то владело столько столетий.
Я был с ней не согласен:
– Скорее ядовитую змею, которая рано или поздно укусит даже через подошву сапога. Братству повезло, что Кристина нашла лишь груду камней и трупы законников.
– И тайна создания таких людей, как Хартвиг, канула в вечность. – По виду Мириам было не сказать, что она жалеет об этом.
Моя бывшая наставница замолчала, стала смотреть на золотые шестеренки, крутившиеся в часах. Затем вздохнула:
– Мне надо завершить дела перед отъездом. А ты иди. И постарайся, чтобы тебя не прикончили. Право, потеря двух учеников за один год это слишком. Даже для меня.
Это было нечто вроде прощания. Голова моя была тяжелой, день оказался насыщен событиями, и хотелось спать. Мириам неожиданно отправилась меня провожать, кутаясь в теплую пушистую шаль.
– Хочу поставить точку в истории Хартвига, Людвиг, – сказала она мне напоследок.
– Разве ты этого не сделала почти два года назад? – Мои слова прозвучали гораздо жестче, чем я сам этого хотел.
– Уверена, что и ты думал о том, что было бы с миром, если бы этот человек остался жив.
– Думал, – не стал отрицать я. – И, представь себе, все еще продолжаю считать, что мы не должны были мешать ему помогать людям.
– Помогать людям. – Она внезапно протянула руку и погладила меня по щеке. Сделала это почти что с нежностью, чем потрясла меня до глубины души. – Я ощущаю себя древней старухой, когда встречаюсь с твоим поколением, Людвиг. Вы все как один идеалисты и пытаетесь сделать мир лучше.
– Что в этом плохого?
– То, что вам всем не хватает опыта, мальчик, – с печалью прошептала Мириам. – Вам тридцать, но вы все еще дети. И лишь те из вас, кто переступит порог ста лет, как я, поймут, что мир нельзя сделать лучше. Это не в человеческой власти. Поверь, я тоже когда-то умела мечтать и хотела сеять добро. Спасать человечество.
– И что же изменилось?
Ее взгляд стал очень серьезным.
– Я. После сотен безуспешных попыток поняла, что нельзя спасти того, кто этого не хочет. Не имеет никакого смысла показывать свиньям солнце, когда их интересует лишь грязь. Иначе они запачкают даже его, лишат света тех немногих, кто этого достоин, но так и не поднимут задницу из лужи. И знаешь, что самое важное в истории с Хартвигом? Что я поняла? Он ни при каких обстоятельствах не должен был делать то, на что способен. Даже не ради того, чтобы существовало Братство.
– Тогда ради чего?
На ее лице появилось выражение, которого я не смог понять.
– Каждый из людей обязан расплачиваться за совершенное, Людвиг. Я, ты, Папа, хагжитский султан и никому неизвестный мельник. Все. Без всяких исключений. Это основа мироздания. Любой должен знать, что за хорошие дела его ждет рай, а за плохие ад. Потому что большинство из нас, даже тех, кто истинно верит, в глубине души подозревает, что ни причастие, ни отходная молитва не спасут от расплаты убийц, воров и мерзавцев.
