Как я и полагал, кряжистый дуб рос совсем недалеко от хутора. Темная душа вполне могла добраться туда от места, где покоилось ее тело. Свежую могилу, судя по внешнему виду неглубокую и довольно небрежную, я нашел шагах в сорока от дороги.
Я даже фигуру не стал рисовать. По всем признакам – по тому, как свисают ветки, как шелестят листья, как скатываются мелкие камешки с края могилы, и по влажному сумраку, что царил в этом участке леса, – было понятно: темная душа, и душа не самая слабая, зародилась именно здесь. Но рядом с местом погребения не осталась, а значит, стала для этого достаточно сильна.
Я прищурился, выискивая в воздухе невидимые обычному глазу тонкие, похожие на осеннюю паутину серебристые нити, и заметил одну, висевшую на коряге ярдах в двадцати от меня. Она как раз блеснула на солнце, указывая мне нужное направление…
– Подумать только! Ты точно пес, бегающий за собственным хвостом! – Проповедник потерял выдержку, когда я в третий раз миновал его, обходя деревню по кругу. – Спаситель с тобой! Сколько еще это будет продолжаться?
– Я пытаюсь найти потерянный след. Фигура не действует. Темная душа рядом и водит меня за нос.
– Кроме тебя, здесь никто не проходил. Только Пугало. Но теперь оно шарится в курятнике. Ты не хочешь его оттуда вытащить прежде, чем все несушки откажутся от своих обязанностей на целый год?
– У меня есть дела поважнее. Ты точно никого не видел?
– Да нет же! Говорю – только ты и Пугало. Ну и комары, которые вокруг тебя крутятся. Ничего похожего на темную душу.
Я сел, понимая, что прежней тактикой ничего не добьюсь. Следовало все хорошенько обдумать и выработать какой-то новый план действий. Цепочка следов терялась в десяти шагах от меня, словно темная душа вдруг решила отправиться в ад без моей помощи.
Она чувствовала меня и великолепно спряталась. Вполне возможно, что где-то на хуторе.
Из своего укрытия я видел крестьян, которые, несмотря на моросящий дождь, работали на маленьких, отвоеванных у леса полях. Возле ручья топили баню для сборщиков барона, и пахнущий смолой дымок несло прямо ко мне.
Внешне все было спокойно, но меня смущало это не меньше, чем обстоятельства, из-за которых я здесь задержался. Я не мог понять, что за тварь мне противостоит, еще никто так ловко не уходил от преследования. Наоборот, частенько темные сущности сами бросались на того, кто, по их мнению, представлял опасность. Эта же заметала следы с такой поспешностью, что оставалось лишь диву даваться.
– Почему я никого не видел? – Проповедник с напряжением следил за получившейся фигурой.
– Светлые души не могут видеть некоторые темные сущности. – Я убрал кинжал в ножны, потер ноющее от работы правое запястье. Рука прекрасно меня слушалась, но эта тупая боль, возникавшая неожиданно и совсем не вовремя, причиняла неудобства.
– Никогда такого раньше не было.
– Не ты ли мне говорил третьего дня, что все когда-нибудь бывает впервые.
– Не смей переиначивать смысл моих слов и обращать их против меня! – в возмущении подскочил он. – Ох ты ж святой Андрей и все его пескари!
Его глаза округлились до невозможности, и он точно мышь юркнул передо мной, замахав рукой:
– Смотри!
Из леса, совсем недалеко от меня, появились всадники. Они двигались шагом, чтобы не покалечить ноги лошадей на неровной поверхности заливного луга, и дождь скрывал их приближение от крестьян. Когда на открытое пространство выехало человек тридцать, отряд разделился, медленно, полукольцом охватывая хутор. А из-за деревьев выезжали все новые и новые конные. Часть из них оказалась в белых балахонах Святого братства очищения.
Проповедник клещом вцепился мне в плечи:
– Ради Бога! Не лезь!
Он, как и я, без труда понял, что люди, действующие как опытные охотники, вряд ли являются друзьями тех, кто приехал сюда часом раньше. Развернулось мокрое серое полотнище, и кольцо начало сжиматься.
Их наконец-то заметили, крестьяне побежали с полей. Неизвестные воины все так же неспешно въезжали в хутор.
Я ничего не мог сделать. Один человек не способен остановить семьдесят хорошо вооруженных бойцов, которые приехали для того, чтобы убивать.
